Заговор призраков. Екатерина Коути

очертания тела…

      …Он был закутан в одну только простыню, хотя воздух в лазарете был стылым, как в погребе. Сбрасывает с себя одеяла, пояснил доктор. Жар слишком силен. Любая тяжесть на теле причиняет ему боль. Лицо мальчишки стало прозрачно-бледным и влажным, как у утопленника, губы спеклись под коростой, волосы липли к заострившимся скулам. Лишь хриплое, прерывистое дыхание свидетельствовало о том, что он цепляется за жизнь, но она выскальзывает из немеющих рук…

      …потому что надежды не оставалось никакой. Плеврит можно залечить на курорте, но куда ж его вести в таком состоянии. Думать надо было, прежде чем прыгать в Кукушкину запруду. Купания начинаются после Пасхи, а мальчик полез в воду, когда еще лед не сошел. Хотел козырнуть перед товарищами. Но это полбеды. Если бы пришел в лазарет, когда в горле запершило, ему дали бы микстуру, а теперь, две недели спустя, о чем уж говорить? Почему не пришел? Может, наказания испугался, может, опять хвастался удалью. Вы лучше знаете своего племянника, мистер Линден. А сами, кстати, думаете обзаводиться потомством?

      …Когда он положил руку на лоб мальчишке – доктор не солгал про жар, полыхало, как от раскаленного котла, – Чарльз с трудом открыл глаза, слипшиеся от засохшей желтой слизи, и вдруг закричал…

      Годы спустя крик племянника стоял у Джеймса в ушах.

      Мистер Линден откинул простыню и содрогнулся, увидев багровые полосы, рассекавшие ввалившийся живот и безволосую грудь покойного. И лишь потом заметил отсутствие правой кисти.

      В замешательстве Джеймс обернулся к Кетчу, который притаился у двери, стараясь занимать поменьше места, что при его габаритах было затруднительно.

      – А почем нам знать? – воинственно заговорила интендантша, упреждая расспросы. – Может, его в таком виде и привезли.

      – Как же, – хмыкнул доктор.

      – Господа полицейские привезли тело и оставили здесь! Может, оно уже было такое, без руки! Нечего взыскивать с нас за недостачу! Сами привезли, сами и разбирайтесь.

      – Отсутствие реакции ткани, полнокровные сосуды на линии разреза, – отозвался доктор, – кровотечения в помине не было. Ладно, кому я это объясняю. Руку ему оттяпали сегодня поутру в вашем заведении. Ну, да не суть важно. Черт с ней, с рукой.

      – Говорил же я, что Митча нельзя выпускать из карцера, – зарокотал интендант. – Митч, ваше преподобие, один из наших подопечных. Пьяница горький, и где только джин берет? В руках у него такая трясучка – все от него, от пьянства – что уж ни на какую работу не годен, кроме как в мертвецкой подметать. Он все утро тут с метлой околачивался, а потом доктор вернулся – глядь, а руки-то и нет! Мы давай Митча трясти, а он лишь мычит. Ничего, говорит, не помню, в горячке был.

      – Руку так и не нашли? – спросил Джеймс.

      – Все вверх дном перевернули, ваше преподобие. Нет руки. Знать не знаем, куда подевалась.

      На сей счет у пастора имелись кое-какие догадки. Ему доводилось слышать о работных домах, где старики вгрызаются