Другая белая. Ирина Аллен

голос. – Жизнь сложилась, ничего изменить невозможно, так зачем усложнять?

      «Скандал» на этом заканчивался:

      – О, как вы мудры, мой далекий возлюбленный!

      Марина признавала, что он прав. Пусть живет, как жил.

      Ничего от него и не нужно. Все, что хотела, уже получила. Получила мир, полный красок и звуков. Вкусный мир! Просто чай доводил чуть ли не до экстаза. Запах собственных духов волновал, а раньше не чувствовала! Слова песен шли прямо в сердце. «Ведь порою и молчание…» – томно выводила Клавдия Ивановна Шульженко. «Там. Где. Ты. Нет. Меня…» – раздирала душу Алла. Все про нее! Она не одна в мире!

Август 1993 г.

      Летом вынула из ящика письмо, увидела знакомый мелкий летящий почерк, сердце застряло где-то на уровне горла. Корреспонденция от него была, но все открытки с видами, а здесь – настоящее письмо в конверте.

      Бросился в глаза двойной «забор» из крестиков в конце письма: поцелуи?

      Стала читать: «Спасибо за то, что спасла меня. Я попал в больницу, сделали пустяковую операцию (следовало подробное описание), но перед выпиской подхватил инфекцию, был на пороге смерти, уже почти смирился, но вдруг почувствовал волну тепла, оно шло от тебя, я это знал, и оно меня спасло. Пожалуйста, не волнуйся обо мне: сейчас я дома, приходит медсестра менять повязку».

      Стало ужасно грустно и стыдно: у нее никаких предчувствий и не было, ничего она в его сторону не посылала, как она могла его спасти? Но ведь он не сомневается в ее любви и нуждается в ней – вот что главное! Значит, все ее муки, все нескончаемые думы и слезы не напрасны… «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?»[13]

Июнь 1994 г.

      Однажды – три года уже прошло с их первой встречи – в день ее рождения, когда гости разошлись, раздался звонок:

      – Как ты? – голос звучал близко и искренне, без наигрыша «по случаю», как будто он в кои-то веки был один.

      – Ты один?

      – Да.

      – Где жена?

      – Где-то во дворе, – бросил он безразлично, как будто хотел сказать: «Не сторож я ей».

      Как бы она хотела рассказать, что думает о нем днем и ночью. Зачем? Благоразумие – вот на чем, как она считала, держиться их связь: он уверен в ее благоразумии. Не осложнять ему жизнь, ни о чем не просить, ни о чем не спрашивать. В тот раз не удержалась все-таки, спросила:

      – Ты думаешь обо мне, хоть иногда?

      Ее выдавал только чуть дрожащий голос – с этим ничего поделать не могла. Он как-то обреченно произнес:

      – Я люблю тебя.

      Оба замолчали. Марина слушала тишину и не хотела ничего другого.

Июль 1995 г.

      Им была дарована еще одна встреча. В июле 1995 года Мартин и Марта остановились на день проездом из той же Казани, где жили их друзья-учителя. Маринины мужчины летом разъехались, она была дома одна.

      Гуляли по Москве. Марта – впереди, они за ней. Обменивались короткими фразами.

      – Ты всегда со мной. И я с тобой. Два раза в неделю я слышу

13

Ф. Тютчев «Silentium!»