Время красного дракона. Владилен Машковцев

Константинович Орджоникидзе с новым приездом в Магнитку уловил отчуждение между Завенягиным и Ломинадзе. Бесо был слишком горд и самостоятелен, к исповедям не тяготел. Серго начал разговор с Авраамием, прогуливаясь возле памятника Сталину на площади заводоуправления:

      – Авраамий, ни разу не удосужился спросить: почему у тебя такое архаическое имя?

      – Меня, товарищ Серго, назвали в честь Авраамия Палицына. Был такой писатель, келарь Троице-Сергиева монастыря.

      – Что-то слышал о нем, но забыл.

      – Он писал обращения к народу во времена Смуты. Пожарскому помогал. Казаков сподвигнул на разгром поляков.

      Серго нахохлился. Упоминание о казаках было для него всегда неприятно. В 1919 году при расказачивании ему пришлось ликвидировать пять тысяч терских казаков. Гнали их колонной на станцию для переселения, а вагонов и паровоза не было. Троцкий приказал расстреливать всех подряд: и стариков, и женщин, и детей. Пятитысячную партию казаков пришлось перестрелять из пулеметов, оставшихся порубить шашками, ибо они взбунтовались по дороге. А несколько человек не добили, они уползли ночью в горы. Так вот и остались свидетели. Да и карательный отряд после демобилизации разнес весть по всей стране. Но ведь время такое было. И в директиве, подписанной Свердловым, прямо говорилось: «Провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам». И Свердлов не сам выдумал директиву, с Ильичом согласовал. Решение было коллективное, правительственное. Палку, конечно, перегнули. Ошибку допустили. Но зачем об этом вспоминать, сыпать соль на раны? К чему кричать: «Аржаникизя проклятый?» Орджоникидзе был исполнителем правительственного решения!

      Серго помолчал с минуту и спросил:

      – Скажи, Авраамий, почему не ладишь с Бесо?

      Завенягин не стал хитрить:

      – Несовместимость у нас. И Ломинадзе, по-моему, авантюрист. Недавно дал мне прочитать манифест Мартемьяна Рютина. Хранит эту опасную бумажку на работе, в горкомовском сейфе. Молотов об этом знает от Ягоды. Полагаю, то, что знает Ягода, знает и Сталин.

      – Дурак! – сжал кулаки Серго Орджоникидзе.

      В кабинет Ломинадзе нарком не вошел, а ворвался разъяренно, ударил Бесо по щеке.

      – Ты что, Серго? Рехнулся? – отступил растерянно Ломинадзе.

      – Где у тебя писулька Рютина? Дай мне ее немедленно! Я сожгу ее на твоих глазах!

      – Авраамий донес? – открыл послушно сейф Ломинадзе.

      Орджоникидзе налил из графина в стакан воды, руки у него дрожали:

      – Авраамий не донесет. А вот Ягода уже пронюхал об этом. Давай писульку!

      Ломинадзе долго рылся в сейфе, перелистывал бумаги в папках. И пожал плечами:

      – Нету! Исчезла куда-то. Я заметил: кто-то в мой сейф заглядывает. Ключ сволочи подделали.

      – Ты понимаешь, Бесо, кто может заглядывать в твой сейф?

      – Догадываюсь.

      – Я был на прошлой неделе у Кобы. Договорились, что без моего согласия не арестуют ни одного начальника цеха, ни одного директора завода, предприятия. Ягода вырубает инженерные кадры.