Бойся, я с тобой. Таня Танк

ревнивой истерике. Им посвящают стихи и песни, с них пишут картины. Часто они кажутся загадочными. В них словно есть какая-то чарующая и ужасная тайна, которую хочется разгадать. А на деле нет никакой тайны: они либо поступают в соответствии с соображениями шкурной выгоды, либо играют роль. Их внутренний мир не сложнее, чем у ржущей диким хохотом обкуренной гопоты в подворотне: инстинкт самосохранения, половой инстинкт и любовь к себе, драгоценному».

      Наша, «нормальных» людей, беда – в том, что мы отрицаем существование Роковых Личностей или же считаем, что слухи об их жертвах и разрушениях сильно преувеличены. То есть, мы беспечны.

      Вторая наша ошибка – мы истолковываем намерения и мотивы хищников, исходя из своих представлений о добре и зле, а также собственного, зачастую позитивного, опыта отношений с людьми. Мы упорно отказываемся верить в то, что подлые и даже чудовищные поступки совершаются вовсе не во имя великой любви, верной дружбы и прочих высоких чувств, как нам внушают Роковые Люди, а диктуются их ненавистью, безжалостностью и злонамеренностью. Мы почему-то до последнего готовы выступать адвокатами этих дьяволов в человеческом обличье и считать Печорина – глубоко и остро чувствующим «лишним человеком», Зилова – несчастным заблудшим порождением социалистической системы, Паратова – чуть ли не страдальцем, вынужденным пожертвовать любимой женщиной перед угрозой разорения, Долохова – блестящим и дерзким, пушкинского Германна и виконта де Вальмона – беззаветно влюбленными… То есть, мы слепы.

      Третья наша ошибка (и, пожалуй, вина) в том, что мы совсем мало сочувствуем жертвам Неотразимых. Почему-то эти – как минимум, добрые и искренние – люди вызывают у нас легкое презрение. Мы посмеиваемся над наивностью княжны Мери, многолетним терпением Галины Зиловой, «простотой» и открытостью Ларисы Огудаловой, «слабоволием» Дмитрия Санина. Мы считаем, что Долохов преподал Николаю Ростову хоть и жестокий, но отличный жизненный урок («не будет в карты играть!»), а Печорин – поставил на место «посредственность» Грушницкого. То есть, мы отчасти жестоки.

      Сумма этих ошибок порождает в нас самонадеянность и преступный оптимизм. Мы уверены, что обладаем «иммунитетом» против Роковых Личностей. Ведь мы не вчера на свет родились, кое-что повидали, отлично знаем людей, и с нами эти штучки точно не пройдут. Увы, пройдут, и на первом этапе общения – с вероятностью 99,99 %.

      «Мы почему-то считаем, что порочный, склонный к разрушению человек должен быть самим дьяволом и выглядеть как дьявол. Деструктивная личность, наоборот, демонстрирует миру добродетель: вежливость, предупредительность, любовь к семье, любовь к детям и животным, – пишет немецкий философ и психоаналитик Эрих Фромм. – Наивная уверенность, что порочного человека легко узнать, таит в себе величайшую опасность: она мешает нам определить порок еще до того, как личность начнет свою разрушительную работу».

      «Большинство из них не выделяются из толпы, и легко скрываются за маской Здравомыслия. Им легко удается