Выезд на происшествие. Семён Данилюк

радиостанции, стоящей прямо на металлическом ящике с картотекой: – Какой позывной у УАЗа?

      Танков беспокойно задвигал руками по плексигласу на столе. Где-то под ним он видел список позывных. Ведь только что видел.

      – Ну? – поторопил Сиренко.

      – Двести первый. – Филиппов неспешно приоткрыл щелки глаз. – Да бесполезно вызывать. Кузьмич наверняка рацию не включил.

      Сиренко все-таки попробовал. В рации бесперспективно хрипело и щелкало.

      – Разгильдяй! – Он швырнул трубку. – Давно выгнать пора.

      – Да звонили они, – лениво успокоил его Филиппов. – В отдел едут.

      – Раскрыли?

      – Вроде везут кого-то.

      – Тогда ждать не буду. – Сиренко поправил фуражку. – Если что, я дома. А вам, товарищ лейтенант, – он с неудовольствием сделал паузу, – надо быстрей овладевать оперативной обстановкой. Вы сейчас мозг отдела, а не просто, понимаешь, кукла какая-нибудь. За все в ответе.

      Едва захлопнулась за ним входная дверь. Танков упрекнул Филиппова:

      – Что ж вы, Пал Евгеньич?! Звонили, а вы не сказали?

      – А чего говорить? Едут и едут…Пойти кабинеты, что ли, проверить? – Филиппов, опершись сразу на стол и подоконник, поднялся, покряхтывая. ЗАЗВОНИЛ телефон. Мужской голос продирался издалека, сквозь хрипы в телефонном аппарате: – Милиция? Слушайте, вы там скажите этой истеричке, чтоб меня в дом впустила! Не на улице же мне околевать!

      – Говорите громче и по существу! – закричал Танков. – Откуда вы и что случилось?

      – С Востока я!

      Танков посмотрел на разминающего поясницу Филиппова.

      – Поселок Восток, – кивнул тот. – Есть такой. Лесовики там живут. Самый у нас медвежий угол.

      – Громче, пожалуйста! – опять закричал Танков. – Кто вы и что случилось?

      Он долго слушал, кивал, переспрашивал. Наконец закрыл ладонью мембрану:

      – Ничего не пойму. Какой-то Гусаров. Вроде из заключения. Там у него часть дома по наследству. А в доме женщину с детьми поселили. В общем, не пускает она его. Чего делать-то?

      Филиппов неспешно отобрал трубку.

      – Слышь, милый. – Он даже не изменил тональности и не повысил голоса. – Дело твое гражданское, понимаешь? Не милицейское… Ну тем более… Ты погоди. До утра найди, где переночевать… Ну, как это не найдешь? В своем-то поселке? А утром дуй в администрацию… Чего ты мне свои бумаги читаешь? Я в них все равно не понимаю. Ты властям доказывай… Ну чего заладил: сломаю, сломаю? Мужик ты или нет? Уступи до утра… Ну ладно, передай ей, что в милицию велели позвонить. Только гляди, чтоб без рукоприкладства. А то опять загремишь. – Он аккуратно положил трубку. – Чем только заниматься не приходится! Запиши куда-нибудь. Может, часа через два позвонишь для покоя.

      В ДВАДЦАТЬ один час вернулась опергруппа. Первым в дежурную часть зашел оперативный уполномоченный уголовного розыска Велин. Из-под левой подмышки расстегнутого пиджака выглядывала замшевая лямка знаменитой велинской кобуры,