Бразилия. Футбольный карнавал. Игорь Фесуненко

достойная пера Шекспира. И говорю об этом без тени преувеличения! И без всякого сарказма, потому что никакой сарказм, юмор или улыбка тут совершенно неуместны. Потому что речь действительно идет о трагедии.

      …Бразилии, как было сказано, надлежало или умереть, или выиграть у португальцев три мяча. Третьего было не дано. Бразилия безапелляционно и безжалостно проигрывала этот бой.

      15-я минута: Симоэс – 0:1! Тяжелый вздох навис над толпой.

      Теперь нужно забивать уже не три, а четыре гола…

      24-я минута: Эусебио – 0:2!

      Рыдания и стоны потрясают торсиду. Еще одним черным мазком на эту симфонию всеобщего горя накладывается лихорадочный крик репортеров о травме Пеле, за которым безжалостно охотятся португальские защитники. «…И при возмутительном попустительстве британского арбитра Маккейба!..» – гневно восклицают репортеры.

      Слезы. Яростно сжатые кулаки. Крики отчаяния и боли.

      Забитый за двадцать минут до конца гол Рилдо вызывает на мгновение всплеск надежды, которая тут же гаснет: всем ясно, что это провал. Четыре гола в оставшееся время не забить! Катастрофа. Крушение мечты.

      Десять минут до конца поединка.

      Из окон домов начинают сыпаться клочки черной бумаги. В знак траура и печали. Яростно рвутся петарды, приготовленные для того, чтобы отметить победу. Рыдают девушки. Мужчины сжимают кулаки и беззвучно глотают скупые слезы, вперяясь невидящими взглядами в безжалостное табло.

      Седой старик, сидящий у моих ног, чертит угольком на тротуаре какие-то загадочные знаки и раздувает дымок от тлеющего пряным ароматом пучка сухой травы. Видать, творит языческий обряд. Взывает к своим идолам или покровителям, к святым или дьяволам с мольбой о помощи. О помощи, которая не приходит.

      За пять минут до конца все та же «Черная пантера» Эусебио забивает в ворота бразильцев третий мяч.

      И тут разыгрывается драма, с описания которой я начал этот рассказ: совсем рядом молодой мулат с лицом, усеянным оспинами, с мозолистыми руками, в пластиковых шлепанцах на босу ногу, рвет майку на груди и с криком бросается под автобус.

      Боги пощадили безумца. Каким-то чудом водитель уводит яростно визжащую тормозами тяжелую машину в сторону и умудряется затормозить в сантиметре от столба, на котором мигает желтым светом, словно сигнал бедствия, заклинившийся, видимо, тоже под воздействием всеобщей национальной драмы, светофор.

      Мулатика поднимают, встряхивают, шлепают по щекам.

      А над толпой все так же отчаянно и трагично, все так же на грани рыдания звенят голоса репортеров-соотечественников, сообщающие оттуда, из Ливерпуля, о крушении всех надежд.

      Свисток судьи, возвещающий об окончании матча. Словно удар молотка, вгоняющий в гроб последний гвоздь. На табло приговор: 1:3!.. Горестный стон торсиды. Взрывы петард. И этот мой сосед, вроде бы уже пришедший в себя и неосторожно отпущенный сердобольными сострадальцами, снова кидается под машину.