Восьмая нота. Александр Попов

мужика, переварила, донесла до правительства, а те президенту подсказали. Тот чесал, чесал затылок – и решился.

      «Ах, была не была, надо сделать. Хоть один человек добром да помянет мой президентский срок».

      Перед тем как командой к мужику на родину нагрянуть, решили посовещаться. Жил в стране старец один-единствен-ный, вот ему и позвонили. Выслушали, ушам не поверили, подумали, совсем из ума выжил, буровит черт-те что.

      Мужика отловили в супермаркете, он там селедку брал под пиво. Испугали не на шутку: он селедку за пазуху заныкал, а пиво на глазах изумленной публики на пол все и вылил.

      – Говори, что для детства требуется.

      – Песочницу в моем дворе восстановить.

      – Пустяк, еще проси.

      – Лужи верните, те, без бензиновых пятен.

      – Сделаем. Ты давай, думай крепче, исполним в лучшем виде.

      – Гудок заводской, народ прежний, чуть подвыпивший, а лица добром светятся: каждого встречного ребенка по голове гладят, конфетку в карман суют.

      – Выполнимо, нагоним киношников, вмиг сварганят. Ты для себя проси.

      – Девчонку мою из общаги сможете отыскать?

      – Фотографию давай.

      – Не обманете?

      – Дурак, тебе президент слово дал, всю страну на уши поставил. Валяй дальше, чего хочешь.

      – Сделайте снег оттуда, пушистый-пушистый, как ее ресницы, и пусть на ней будет красное пальто с воротником из зайца, полушалок на голове, вязаные варежки, да еще и валенки, валенки не забудьте.

      – Ну, ты мужик и малохольный. Перекури пока.

      Включили магнитофонную запись разговора президента

      со старцем:

      – Скажи, дед, детство сколько длится?

      – Пока хочется необычного, значит, еще детство.

      – Существуют ли другие признаки?

      – Ощущение дома как божья данность.

      Старца хоть и не привечали, но на слово верили. К народу, правда, не допускали, сами пользовались.

      – Кончай дымить, иди сюда.

      – Пусть меня в армию не загребут.

      – Минутку, созвонимся с министром обороны.

      «Так, так, понятно, слушаюсь».

      – Оставляют тебя при заводе, как незаменимый кадр, можешь вкалывать сколько душе угодно.

      – Помогите с ней в один цех определиться, чтобы могли в столовке почаще на глаза друг другу попадаться.

      – Можно.

      – Дружка моего тогда за хулиганку замели, амнистию замылили. Выпустите, он полсрока отсидел.

      – Погоди, прокурору брякнем. Повезло, прокурор дает добро на амнистию. Мелкий ты человечишка все же, проси покруче.

      – Мне бы след от ее валенок в руках подержать, а больше ничего и не требуется. Понимаю, шутите. Вон телевизионщиков сколько понагнали.

      – Дурак ты, мужик, совсем дурак. На вот, пару стаканов шибани, икоркой красной занюхай, черной закуси и вались на боковую, а как проснешься, так все тебе и будет. И бабы в валенках, и друг после отсидки.

      Уснул мужик счастливым-счастливым, да так и не проснулся, паленой оказалась водка та. А вот со страной что-то произошло.