Алмаз. Елена Макарова

хочешь?

      – Картошку фри, овощной салат и что-нибудь попить, например, сок, – не задумываясь, озвучила свои мечтания, назвав стандартный ужин в самом обычном недорогом кафе. Нелепо надеяться, что здесь меня так накормят.

      Костя зачем-то позвал официанта и повторил ему мой заказ.

      – А у них есть такое в меню? – засомневалась я, когда тот ушел.

      – Нет, – уверенно ответил, и еще более самонадеянно добавил, – но теперь будет.

      В очередной раз решил блеснуть.

      Я со всем осуждением, на которое была способна, бросила ему:

      – Позер.

      Все мои колкости Костю ничуть не трогали.

      – А ты само очарование.

      – Лицемерие – часть твоей профессии? – начала строгий допрос, пытаясь понять, притворяется он или на самом деле такой, каким кажется – добрый и милый.

      – Если ты о музыке, то это не профессия, а моя жизнь, – и вот снова он говорил о значимых вещах как о чем-то рядовом.

      – Знаешь, звучит пафосно, – окончательно запуталась в характере парня. – Может, попытаешься объяснить обычными словами и более доступно?

      Что еще, как не увлечения и любимое дело показывает человека, какой он есть? Невозможно притворяться, говоря о том, чем горишь душой.

      – На сцене, когда посредством музыки общаюсь одновременно с тысячами людей, я как никогда искренен. Это не роль, не фарс. Музыка не прощает лицемерия, – он подбирал слова, раздумывая, как объяснить мне вещи, казавшиеся ему очевидными. – Художники рисуют картины, вкладывая в них свои эмоции, мысли и надежды. Я делаю то же самое, когда выхожу на сцену. Это как диалог. Мои песни – посыл к слушателю, а его реакция на них – ответ мне. Общение со всеми разом и с каждым конкретно. Понимаешь?

      – Не совсем, – честно призналась, но мне нравился его запал, с которым он говорил. Я верила ему.

      – Ну и не важно, – мне показалось, он расстроился, что не смог донести смысл того, чем занимается. Почувствовала себя тупицей. – Лучше расскажи, почему ты решила стать архитектором.

      Устраивая допрос с пристрастием, не надейся, что тебя саму не коснется эта участь. Но все было по-честному, и настала моя очередь делиться сокровенным.

      – Я более приземленная, и руководствуюсь корыстными соображениями, – сейчас, когда Костя спросил, я растерялась и не смогла сразу ответить. Трудно оформить в слова свои желания и мотивы, которые тебе самой до конца не ясны. – Представляешь, голый кусок земли и на нем ничего, первозданная природа. Из пустоты рождается нечто новое и со временем наполняется жизнью. Мать семейства готовит обед на кухне, порхая над дымящимися кастрюлями. Отец, ворча, вколачивает в стену гвоздь, потому что жена уже не одну неделю напоминает ему об этом, что становится причиной споров, за которыми следует обязательное примирение. Дети, весело смеясь, бегают по лужайке вдогонку за лохматым лающим псом. И бездушное нагромождение балок и перекрытий оживает, превращаясь в чей-то уютный мирок, постепенно наполняющийся трепетными, счастливыми и грустными воспоминаниями. Дом оживает. Захватывающе, –