Невинность. Дин Кунц

знаю выход, который не подключен к сигнализации.

      Словно тени, мы спустились в подвал, и по пути я объяснил, каким образом мне удавалось перемещаться по городу, никем не увиденным и не вызывающим подозрений.

      Уже в подвале, у крышки люка, которую я оставил откинутой, Гвинет спросила:

      – Ты никогда не бываешь на улицах и в переулках?

      – Иногда, но редко. Только по необходимости. О ливневых коллекторах не тревожься. Идея гораздо страшнее реальности.

      – Я не боюсь.

      – Знаю, что не боишься.

      Она спустилась первой. Я последовал за ней, опустив крышку и закрепив ее торцевым ключом.

      Ограниченное пространство подводящего тоннеля нисколько не смутило ее, но я объяснил, что скоро мы выйдем в тоннель гораздо больших размеров. Ссутулившись и наклонив голову, я шел первым по уходящему вниз тоннелю, пребывая в превосходном настроении, потому что мне удалось ей помочь. Приятно это, знать, что ты кому-то нужен, пусть и услуга совсем пустяковая.

      Подводящий тоннель влился в главный на высоте дорожки для технического обслуживания, в трех футах от пола. Лучом фонаря я показал ей, на какой глубине пол, диаметр тоннеля, потолочный свод.

      Какие-то мгновения мы постояли на краю, две темные фигуры, с тонким лучом фонаря, направленным в сторону, напрочь лишенные каких-то отличительных черт, обычные тени, отделившиеся от людей, которые их отбрасывали.

      Гвинет глубоко вдохнула, прежде чем сказать:

      – Пахнет здесь совсем не так, как я ожидала.

      – А чего ты ожидала?

      – Вони. Всякой и разной.

      – Иногда такое случается, но нечасто. Сильный дождь смывает сюда всю сажу и грязь, и какое-то время вони здесь не меньше, чем воды. Однако к концу, когда город уже отмыт дочиста, в воде, которая течет по тоннелю, купаться особого желания нет, но она и не пахнет. Когда все сухо, как сейчас, в этом тоннеле обычно легкий запах извести и других, более старых, силикатов, благодаря глине, из которых делали кирпичи. Если отстойники чистят недостаточно быстро или в одном из них что-то разлагается, тогда, конечно, пованивает, но не такая это и проблема. – Мне очень хотелось поделиться с ней знаниями подземного мира, вот я и заливался соловьем. Но тут все-таки сдержал желание продолжить лекцию. – Что теперь?

      – Мне надо домой.

      – И где твой дом?

      – Этой ночью, думаю, в верхнем Ист-Сайде, откуда открывается вид на реку. Она прекрасна утром, когда солнце разбрасывает по ее поверхности золотые монеты.

      – Только думаешь? – спросил я.

      – У меня есть выбор. Могу пойти в несколько мест.

      Она назвала мне адрес, я на мгновение задумался.

      – Я покажу тебе путь.

      С технической дорожки мы спрыгнули на дно тоннеля, чтобы идти бок о бок, каждый с фонарем. Темнота была такой черной, такой густой, что, казалось, обжимала лучи фонарей, сужала и без того узкие конусы.

      Пока мы поднимались по широкому тоннелю, я изредка поглядывал на Гвинет, но она держала слово и ни разу не посмотрела на меня.

      – А