Волчонок с Паллады. Олег Белоус

женщинам нельзя заходить туда, да и помочь она ничем не могла. Пять лет тому назад во время покушения на супруга она попала под шальной выстрел, и пуля насквозь пробила голову. Жизнь женщине спасли, но зрение восстановить так и не сумели, слишком большие повреждения получила кора головного мозга. Даже высокотехнологичная медицина двадцать третьего века не всесильна. У калитки она слегка подтолкнула мальчика левой рукой – в знак скорби, в плечо.

      – Иди Алеша, отца похоронили рядом с могилой твоей мамы.

      Скромный обелиск с годами жизни и фамилией под овалом портрета серел между кустов самшита и толстых каштановых стволов. Глупый и неугомонный ветер игрался, раскачивал над ними вечнозеленые ветки. Тишина, покой, лишь сверху доносился сорочий ор, делили что-то неугомонные. Несколько минут мальчик безмолвно смотрел на родные могилы, в опущенных, когда-то пухлых углах рта, легла жесткая горесть. Неутомимо стучали в висках серебряные молоточки, во взгляде возникла недетская серьезность. Словно в единый миг мальчишка стал взрослым. После убийства отца и, после того как он сам уничтожил нескольких аватаров, он необратимо изменился. На свет вылупился некто иной, хотя внешне и похожий на прежнего Алексея, но намного более жесткий и безжалостный, способный, подобно волку, клыками вырвать горло врага.

      Он наклонился к холмику черной, свежей могилы. Рука, словно прощаясь, провела по влажной, после ночного дождя земле. Затем подошел к посеревшей плите, покрывавшей могилу матери. Он тогда был маленький, но отлично помнил, как ее хоронили. Тогда впервые его охватило чувство глубокого одиночества, оцепенев от жалости к себе он два дня просидел один в комнате, и только вызванный отцом психолог сумел «вернуть» его в действительность. Щеки запылали от стыда. Он горевал об отце, но самому себе не соврешь, то, давнее горе, когда он прощался с матерью было намного сильнее. Хотя это и неправильно, но ее он любил больше.

      Расстегнув рубаху, вытащил висевший на простой веревке матерчатый мешочек, с ним он никогда не расставался. Окружающие считали, что там амулет, но это было не так. Развязал завязки, в солнечных лучах серебром блеснул маленький материнский крестик, жесткие мальчишеские губы бережно коснулись металла:

      – Алла берга, – прошептал он. Как необходимо говорить христианам, он не знал, но думал, что если ТАМ кто-то есть, то он простит его незнание.

      На следующий день после завтрака телохранитель Мурадин-Бея посадил его в машину вместе с Милой и отвез в школу.

      Глава 2

      Прошло несколько дней, и Алексей начал постепенно привыкать к новым людям вокруг него, новой школе, одноклассникам и новой судьбе. Все произошло на третий день.

      – Здравствуйте, дети! – громко, с едва уловимым иностранным акцентом произнес высокий сухощавый преподаватель, лет сорока на вид и подошел к учительскому столу, – садитесь!

      Шумно задвигались стулья, подростки сели за парты.

      Звали учителя господин Паскаль. Он был из недавних иммигрантов