Только секс или + любовь?. Татьяна Эдел

удивилась странности задаваемого вопроса и ответила:

      – Но вы ведь тоже врач, я доверяю вам.

      Болело где-то под коронкой, в районе зуба мудрости. Врач обследовала область боли и ввела укол с анестезией. Предполагалось распиливание коронки, удаление моста, а там уж – по ходу выявленной картины.

      Спустя пятнадцать минут, выяснилось, что заморозка не действует совершенно, и доктор ввела дополнительную дозу обезболивающего средства. Десна мгновенно превратилась в глыбу бесчувственного льда. Доктор сломала уже пять буров, а коронка все не поддавалась. Хорошо была сделана, на совесть. Доктор нервничала.

      Внезапно у меня резко потемнело в глазах, потек ручьями пот, жестокая судорога свела грудь. Махнув рукой, чтобы доктор прекратила пилить, я села и, налив в стаканчик воды, пробовала пить. Вода выплескивалась, руки тряслись, грудь разрывал страшный кашель.

      – Зачем вы встали? Вот вам и стало плохо, – принялась отчитывать меня врач.

      – Так я и встала, потому что у меня потемнело в глазах, стало страшно, я чувствовала, что просто умру, если не встану.

      Мне дали понюхать нашатырный спирт, я смочила лицо водой из того же стаканчика, стало чуть легче.

      – Почему я кашляю? – испугалась я.

      – Наверное, вы простудились, – отвечала неприязненно врач.

      – Да я пришла к вам совершенно здоровая. Мне очень жарко, я вся в поту, – пробуя снять кофту, сказала я.

      – Оденьтесь! – закричала на меня медсестра. – У нас здесь мужчины ходят.

      Испуганно поморгав, чувствуя себя совсем уж нахлебницей, пришедшей просить милостыню у богатой тети, я натянула кофту и присмирела.

      – Что будем делать? – переждав приступ кашля, спросила врач.

      – Не знаю, если вы считаете, что можно продолжать, то давайте. Мне уже лучше.

      Я чувствовала себя виноватой в произошедшем. «Может, я закрыла глаза? Теперь не буду закрывать», – решила я. И доктор приступила к распиливанию вновь. Через несколько секунд темнота навалилась на меня, и новый страшный приступ вновь схватил меня в свои лапы. Хриплый громкий кашель рвал легкие. Обильный липкий пот покрыл все тело, руки ходили ходуном, в ушах звенел набат, и очень тошнило.

      Вот теперь испугались все. Доктор закричала:

      – Срочно звоните девять-один-один, быстрее, быстрее!!!

      Я, позвонила дочери, попросила принести футболку и сказала, что, наверное, умираю. Раздеться мне так и не дали.

      Дочь, жившая рядом, прибежала так быстро, будто стояла за дверью, следом за ней вошли два крепких молодых медбрата. Они сняли кардиограмму, измерили давление и предложили немедленную госпитализацию. Я сказала, что совершенно здорова и никогда не болею, что это все пройдет, но меня никто не слушал. Врач же, отведя дочь в уголок, убеждала в необходимости ехать в госпиталь. Меня без разговоров усадили в кресло-носилки и закатили в машину. Дочь поехала вместе со мной. Я позвонила Льву.

      – Ты где?

      – Далеко, – ответил он.

      – Меня везут в госпиталь, мне совсем плохо.

      – О'кей, звони, скажешь, куда отвезут, – ответил он.

      В приемном