Император Бубенцов, или Хромой змей. Владислав Артёмов

чавкали, умащивали губы жирным тамбовским окороком. Подойдя вплотную к столу, Бубенцов обнаружил врага. Адольф Шлягер, похожий на окоченевший труп, полулежал на сиденье. Голова запрокинута, длинные руки свешивались почти до полу. Голая шея, вся в куриных пупырышках, выглядела совсем беззащитной. Труп внезапно всхрапнул, дёрнул острым кадыком, посучил ногами. Бубенцов отметил, что из-под шутовского макинтоша теперь выглядывают тёмно-зелёные штанины с красными генеральскими лампасами и стоптанными грязноватыми штрипками.

      – Друг-то твой, – кивнул Бермудес, – совсем с копыт скоровился.

      Ерошка перешагнул через нагло вытянутые ботинки Шлягера, опустился на стул.

      – Сволочь. Подозреваю, наркоман. Как бы не вляпаться с ним в историю.

      – Сумка-то, будем говорить, где? – спросил Поросюк.

      – И это есть, по утверждению древних, царь природы! – горько сказал Бубенцов, разглядывая ступни Шлягера, обутые в кирзовые копыта. – Штаны генеральские напялил! Лампасы! На волчьи свои лапы. Подлец!

      Ерошка Бубенцов налил рюмку и, запрокинув голову, выпил.

      – Я как-то с двумя наркоманами сцепился в подъезде, – сказал он, продышавшись. – Хуже нет, чем пьяный наркоман.

      – Закодированные хуже. Злобнее, – возразил Тарас Поросюк. – Я однажды схватился в метро с одним, будем говорить, закодированным. Злой был, что бес. Первый на меня накинулся. Молча дрался, как штрафник.

      – Ты бы закусывал, Ерошка, – озабоченно сказал Бермудес. – Сто выпил, сто закуси. Народная мудрость.

      – Всё под контролем.

      – Гляди, брат, – с сомнением покачал головою Бермудес. – Ты и на свадьбе у Понышева так же говорил. Этими же точно словами. А потом посуды набил на полторы тысячи.

      – На свадьбах принято драться. А во-вторых, я за шафера вступился. Когда на того семеро навалились. Несправедливо!

      – Ну и дурак! – сказал Тарас. – Справедливо, несправедливо – твоё какое дело?

      – Моё какое дело? Семь на одного! Ты-то не полез, умник!

      – Их же семь было! – огрызнулся Поросюк. – Вам с шафером двоим и наваляли. Я потому и не лез, чтобы третьим дураком не быть.

      – Главное, милочка, предварительный настрой, – поспешил перебить назревающую ссору Бермудес. – Скандал и драка возникают от предварительного настроя.

      Бермудес чувствовал лёгкие угрызения совести. Он, как и Поросюк, тоже не поддержал тогда Бубенцова.

      – В каком направлении начнёшь пьянку, в таком же и закончишь, – согласился Поросюк. – Не надо переть на рожон. Справедливо, несправедливо…

      – Настрой, – внушительно повторил Бермудес. – Алкоголь только усугубляет предварительный настрой. Поэтому я, например, всегда с самого начала настраиваю себя на мирный лад. Вот и ты, Бубен, старайся настроить себя на мирный лад. И не будет никакой драки, поверь мне.

      Некоторое время сидели в молчании, прислушиваясь к трагическому рыданию скрипок.

      – Я, кажется, начинаю понимать, – Бубенцов кивнул на спящего