Мистер Джиттерс. Кэт Эллис

дверью никого нет. На паркете я тоже обнаруживаю запекшиеся пятна крови. Следы прерываются, словно кто-то тащил тяжесть и делал остановки. По спине пробегают мурашки. Я сжимаю в руке электронный ключ и выставляю его вперед, словно оружие, прежде чем решаюсь войти.

      – Нолан?

      Он не отвечает, но я слышу что-то. Возможно, тихую музыку. Ничего конкретного, но почему-то мне кажется, что Нолан дома. Хм. Он никогда не ушел бы, оставив дверь открытой. Обойдя лужу, я наконец вхожу в квартиру. Пахнет заказанной прошлым вечером едой, кокосовым маслом, которое наша помощница по дому использует для кожаной мебели, и монтиками Нолана – сигарами Montecristo Relentless № 2, которые он курит дважды в день в строго отведенное время. Но я чувствую и другой, незнакомый запах, терпкий и неприятный.

      В длинном коридоре достаточно темно, но я все же могу разглядеть, куда ведет бурая дорожка – между коробками, сложенными вдоль стен, мимо кухни в кабинет Нолана. Если честно, я понятия не имею, что он там делает, когда запирается один, но дверь в его кабинет, украшенная витражной вставкой в виде геометрического пазла, всегда закрыта – даже когда его нет дома. А сейчас открыта.

      – Нолан, ты дома?

      По-прежнему нет ответа, но теперь я могу различить невнятные звуки, доносящиеся из кабинета. Снова этот чертов джаз T’ain’t No Sin[5], одна из его любимых песен. Один и тот же такт повторяется из раза в раз, словно пластинку заело. Нолану вряд ли это понравится.

      Здесь красная дорожка расширяется, просачиваясь между дощечками паркета и разветвляясь, словно вспухшие вены.

      – Ты оставил дверь открытой…

      Я иду вдоль дорожки, ведущей к кабинету. Кровавый след становится все более вязким и густым. Я знаю, что из пакета не могло вылиться столько «крови». Я знаю это. Может быть, Нолана вызвали в студию, и он не успел навести порядок. Тогда мне нужно успеть прибраться до его возвращения. Это было бы оптимально.

      Мне неловко заходить в кабинет Нолана без разрешения. Но для этого требуется всего лишь два быстрых шага. Я попадаю в невидимое облако сигарного дыма. На большом дубовом столе в горстке пепла лежит окурок. Рядом с пепельницей. Рядом, а не в ней – как будто сигара выпала из рук, а потом ее забыли убрать. Здесь точно что-то не так.

      Хватит. Хватит! Что за детский сад, Лола.

      В кабинете Нолана еще ничего не упаковано. Он любит оставлять свое рабочее пространство как есть. На стенах – полки с книгами, наградами и фотографиями со съемок разных фильмов. Дело жизни, предмет гордости. На столе – мое фото в рамочке. Маминого нет.

      Лорелея давным-давно самоустранилась из нашей жизни, так что для нее места на письменном столе не нашлось. Но зато она была изображена на обрамленной афише «Ночной птицы» – единственного фильма, в котором она когда-либо снималась. Это культовая работа Нолана, отснятая в родном городе Лорелеи – Харроу-Лейке, штат Индиана. «Ночная птица» уж точно заслуживала почетного места на стене папиного кабинета. А вот Лорелея

5

«Это не грех» (англ.) – веселая джазовая песня о танцах.