Хлеб по водам. Ирвин Шоу

когда мы садимся за стол.

      – Наверное, забежала куда-нибудь выпить содовой, – предположил Стрэнд. – Кстати, и нам не мешало бы выпить чего-нибудь. Вы как, девочки? – Он подошел к буфету, открыл дверцу и достал бутылку виски и бутылку хереса.

      – Нет, спасибо, я ничего не буду, – ответила Элеонор. Стрэнд вообще никогда не видел, чтобы дочь пила, ну разве что изредка бокал сухого вина. А может, она ведет себя так только с родителями, подумал вдруг он. И совершенно по-другому, когда обедает где-нибудь со своим молодым человеком, который рассказывает ей все… Все, но избирательно – кажется, именно так она выразилась.

      – А я выпью стаканчик хереса, – сказала Лесли.

      Стрэнд налил жене хереса, затем себе виски с содовой, и тут вошел Джимми, побритый и чистенький, благоухающий туалетным мылом.

      – Привет, Элеонор, – сказал он. – Как поживает краса и гордость семейства?

      – Работает в поте лица, – ответила Элеонор. – Это надо же! Какой ты сегодня у нас сияющий!..

      – Исключительно в твою честь, – ответил Джимми. – Когда ты решаешь почтить семейный очаг своим присутствием, самое малое, что я могу сделать, – это побриться.

      – А знаешь, ты вообще-то симпатичный, – заметила Элеонор. – Особенно в вымытом виде. Маленько смахиваешь на корсиканского бандита, почистившего перышки перед мессой.

      Джимми ухмыльнулся:

      – У меня, между прочим, и фаны есть. Правда, пока их число ограниченно.

      – Джимми, – вмешался Стрэнд, – мы тут решили немного выпить, мама и я. Присоединишься?

      Джимми отрицательно помотал головой:

      – Не могу. Готовлюсь к Олимпийским играм.

      – Каким еще Олимпийским играм?! – удивленно воскликнула Элеонор.

      – В шестьдесят шестом, – снова ухмыльнувшись, отозвался Джимми. – Планирую взять золотую медаль за немедленное удовлетворение.

      – Ставлю на тебя, брат! – сказала Элеонор.

      Они продолжили задирать друг друга, причем Элеонор не скрывала, что не одобряет образ жизни Джимми и его компании. Джимми, который был высокого мнения об уме и способностях сестры, поддразнивал ее тем, что она напрасно тратит лучшие годы жизни на, выражаясь его словами, «бессмысленное барахтанье в буржуазном компьютеризованном болоте». Эти, довольно, впрочем, редкие и бесцельные, выпады Джимми попахивали левизной, что сильно беспокоило Стрэнда, отличавшегося упорядоченными, прагматическими взглядами на суть и смысл общества, членами которого все они являлись. Однако он не пытался спорить с сыном. Задиристость, отрицание всего и вся присущи юности, твердил он про себя. К тому же Стрэнд прекрасно знал, что брат и сестра очень любят друг друга, просто иногда, начав спорить, они слишком увлекались.

      Он откашлялся и поднял бокал.

      – За… э-э… – Он покосился на Элеонор. – За Грецию!

      Лесли удивилась:

      – А при чем тут вдруг Греция?

      – Я тебе после объясню, мам, – сказала Элеонор. – Так, чепуха.

      – Ну вот! Повариха, которая торчит на кухне, всегда пропускает самое интересное!.. Все самые