Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи. Александр Мазин

Коршунова заметили дозорные. Трудно не заметить всадника в степи. Так что в лагерь Алексей въезжал уже в сопровождении «свиты». Судя по всему, трогаться с места соединенное войско не собиралось. Фургоны по-прежнему стояли «крепостью».

      Появление Коршунова вызвало всеобщий интерес, но этот интерес остался неудовлетворенным. Отвечая на все вопросы универсальным жестом «без комментариев», Алексей пробился к собственному фургону, где обнаружил заплаканную Настю и совершенно потерянного Книву.

      – Живы, все живы, – бросил он парню. – И будут живы, если я потороплюсь. – Обнял Настю, прошептал: «Ну довольно, довольно, все будет хорошо! Попить дай чего-нибудь…» – снаряжавшие его в путь сарматы снабдить его водой не позаботились. Возможно, считали: раз поблизости река, то Алексей найдет где утолить жажду. Ясное дело, дикари. Никакого понятия о дизентерии и прочих «палочках». Хотя, надо признать, все случаи поноса у местных жителей, зафиксированные Коршуновым, были связаны не с микробами, а с обжорством.

      Нырнув в фургон, Алексей не без труда отыскал среди прочего барахла аптечку. Сыворотка нашлась. И инструкция к применению – тоже. Правда, предполагалось, что препарат будет использован немедленно. Ничего, вкупе с прочими жизнеукрепляющими всосется, рассудил не слишком искушенный в медицине Коршунов и сложил все в сумку. Подумал немного, запихнул туда же пистолет и вылез на свежий воздух…

      Опаньки!

      Снаружи его уже ждало весьма представительное общество.

      Одохар. Комозик. Травстила. Скулди. Двое старших после Красного гепидов. Целая толпа младших командиров разношерстого войска – во втором «ярусе». Все остальные участники похода – в «ярусах» третьем, четвертом, …надцатом.

      – Ты вернулся, Аласейа, – констатировал факт Одохар. – А где Агилмунд? Ахвизра?

      – Они живы, – ответил Коршунов. – Они в плену у сарматов.

      – А ты ушел?

      – Меня отпустили.

      – Почему?

      – Сына их рикса укусила змея. Я обещал ему помочь. Меня отпустили за лекарством. – Коршунов похлопал себя по сумке.

      – Ты верно сможешь помочь? – прогудел Травстила, опередив и Комозика, и Одохара.

      – Надеюсь. Но я должен поспешить. – Коршунов шагнул к сарматскому коню.

      – Стой! – рявкнул Комозик. – Ты поедешь только тогда, когда я разрешу! Если я разрешу!

      «Как ты меня достал!» – подумал Алексей, отпустил луку, повернулся.

      – Я не понял, – сухо произнес он, – почему ты, герул, решаешь, когда и куда мне ехать?

      – Потому, – рыкнул Комозик, – что этой ночью о моих герулах было сказано, что они сбежали, бросив гревтунгов!

      Однако! Это уже попахивало междоусобицей. Коршунов глянул на Одохара… Лицо готского рикса было спокойно, но пальцы лежали на рукояти меча, и взгляд, который он бросил на союзника, не сулил ничего доброго… так же, как и взгляд Скулди, стоящего слева от Одохара, – тоже с ладонью на эфесе…

      Похоже, пока Коршунов с остальными «отдыхал» у сарматов, здесь, в