Русский флибустьер. Владимир Андреевич Жариков

дороги! – посетовал Ирвин и, помогая Анастасии забраться в лодку, пояснил: – леди со мной.

      – Весла на воду! – скомандовал, наконец, офицер скучающим матросам.

      Шлюпка причалила к кораблю, пассажиры по трапу поднялись на борт, где их встретил капитан.

      – Майкл! – раскинув руки, удивленно воскликнул Ирвин.

      – Отец!

      Капитан фрегата и дипломат обнялись, радуясь такой неожиданной встрече.

      – Удивительная вещь – Судьба. Рад, очень рад!

      – Я тоже очень рад, отец. А кто эта молодая леди?

      – Это невеста капитана Питера. Того юноши, что квартировал у нас пару лет назад.

      – Невеста Пита? А где же он сам?

      – С ним случилось несчастье. Его арестовали в Константинополе.

      – Бог мой! За что?

      – Говорят, он хотел расплатиться фальшивыми монетами. Ему наверняка их подложили. Мисс Анастасия хочет выкупить его на свободу.

      – В таком случае, мы должны помочь ей.

      – Да, я постараюсь добиться аудиенции с великим визирем и замолвлю слово за капитана Пита.

      Глава 6

      Петруша остановился.

      – Куда вы меня ведете? Мой корабль не здесь!

      Но старший янычар вынул из ножен шамшир, а трое других угрожающе подняли вверх топоры. С галеры на причал был перекинут трап, конвоиры подвели к нему Петрушу и, подталкивая в спину древками топоров, заставили подняться на борт. Там их встретили несколько турок. Они разглядывали Петрушу, одобрительно кивали головами и шумно разговаривали на своем языке. Старший из турок что-то сказал янычарам, и один из них разрезал веревку, которой были связаны Петрушины руки.

      – Зачем вы меня сюда привели? Это не мой корабль! Вы должны отвести меня на «Крепость»!

      Петруша повернулся к трапу, чтобы сойти с палубы, но янычары преградили ему путь топорами. Тогда он размахнулся и ударил в челюсть старшего янычара. Тот не удержался на ногах, перевалился через фальшборт и упал в воду между галерой и пристанью. Двое янычар поспешили ему на помощь, а Петруша почувствовал, как сзади что-то просвистело и резко обожгло его спину. Обернувшись, он понял, что один из турок ударил его плетью. Едва Петруша замахнулся на обидчика кулаком, как плеть хлестнула его наискось по лицу. В глазах стало красно, кровь потекла со лба. Следующий удар плетью пришелся по груди, разорвав при этом рубаху. Четверо турок заломили ему за спину руки и затолкали в трюм.

      В трюме было тесно и душно. Стоял зловонный запах нечистот, немытых тел и пота. Двести с лишним пленников томились тут как сельди в бочке, кто в кандалах, кто прикованный цепью за ногу к шпангоуту. Тихий гомон голосов на время прекратился, рабы оглядели своего нового товарища. Один из турок, приведших Петрушу, надел на его ноги железные оковы и запер их. Турки удалились.

      Гомон в трюме возобновился. К Петруше обращались с вопросами на разных языках, услышал он и русскую речь.

      – Ты кто? – спросил его человек, обритый наголо, но с небольшим клоком волос на темени. – И как попал сюда?

      – Я