Студёное море. Анатолий Хитров

ждать.

      Дарья смотрела в окно и думала о чем-то своем… Она часто вспоминала свое детство, громадный дом на берегу Онежского озера, односельчан – добрых и трудолюбивых, перебравшихся сюда когда-то из Новгорода Великого. Издавна селились они по берегам полноводной реки Суны и голубого озера Онего, из вековых сосен рубили избы на два ската с затейливой резьбой на окнах, играли веселые свадьбы, обзаводились хозяйством и детьми. Летом каждое утро по тихой воде уходили на карбасах рыбачить, оставляя за собой на водной глади длинные следы расходящихся веером золотистых усов. А после захода солнца, возвращаясь с богатым уловом, усталые, но довольные, пристально смотрели на быстро приближающиеся серо-голубые змейки дымков, выходящих из труб домов вертикально вверх. «Смотри, как дым уходит прямо в голубую синь неба. Значит, и завтра будет хорошая погода», – говорил ей в такие вечера отец, сидящий на корме за рулем.

      Дарья с малолетства любила эти места в окрестности Кондопоги, любила эти тихие, тёплые вечерние зори Онего, когда озеро дышит свежестью, плещется рыбой и с заходом солнца меняет свои краски с ярких на более тёмные, нежные. Возвращаясь с рыбалки, она всегда с нетерпением ждала, когда из-за мыса во всей своей красе покажется пятиглавый храм Успенья, одиноко и гордо стоящий над озером. В половодье, когда вода подходила прямо к ступенькам храма, сорока двух метровая башня-шатер с тонкой горловиной и маковкой-головой с крестом напоминала стройную деву, которая прямо в юбке медленно входит в озеро.

      Дарья машинально посмотрела на притихшего Прохора и снова погрузилась в свои воспоминания. Кроме рыбалки она с отцом каждое лето бывала на сенокосе. В пойме реки Суны летом плотной стеной стояли сочные, медовые травы. Луга пахли парным молоком. Сенокос!.. В Кондопоге все – от мала до велика – только и говорят об этом. Молодежь уже давно готова показать свою силу и ловкость, готова с радостью уйти в самую рань на луга, чтобы застать росяную траву, услышать веселый звон косы и тихий шелест скошенной травы, почувствовать, как постепенно тяжелеет рубаха от выступившего на спине пота. Они ждут только одного слова – «Пора!» Но старики все ещё медлят и не решаются произнести это слово. Они недоверчиво посматривают на кучевые облака, не спеша плывущие по голубому небу, медленно растирают в корявых ладонях сочную траву, принюхиваясь к ней, и вопросительно смотрят друг на друга. Затем, как по команде, все разом решают – «Пора!» И вот уже забурлило, заволновалось все село. Опустели дома. С утра до ночи стальной песней зазвенел сенокос. Косцы в белых полотняных рубахах, оставляя позади себя ровные ряды скошенной травы, уходят все дальше и дальше к лесу, растворяясь в утреннем тумане. В полдень становится жарко. На безоблачном небе, прямо над головой, неподвижно висит раскаленное добела солнце. Все вокруг – земля, трава, кусты ивы на берегу реки, дорожная пыль – дышит зноем. Тишина. Только монотонно звенят косы, тихо шуршит скошенная трава, да где-то высоко в небе выводит свою грустную трель одинокий жаворонок.