КВЕСТ для двоих. Элина Лунева

спохватившись, скорее отвернулся к этому странному приемнику. И очевидно в этот момент я случайно задел верхнюю панель, которая приоткрылась. Мои пальцы тут же ухватились за крышку и открыли её. Ага, проигрыватель.

      – Ну и хлам, – раздраженно выдохнул я, – Здесь что можно ставить венил?

      – Ага! – гулко отозвался Макс и, вдруг резко распрямившись, ударился головой о какую-то полку, – Уйййй.

      Я тут же оказался рядом, подхватил его под руки и вздернул вверх. Он как-то неприятно поморщился, зашипел, а потом потер ушибленный затылок.

      – Эй, ты как? – спросил я его, заглядывая ему в глаза, в такие ох*енно красивые глаза, – Сколько пальцев показываю? – поднес я к его лицу ладонь, показывая четыре пальца.

      – Четыре, – выдохнул он, – Да нормально всё. Просто идея в голову пришла.

      – Пффф, – рассмеялся я, – Такими темпами, у тебя все идеи из головы разбегутся, не успев появиться.

      Он на мои слова тоже рассмеялся. А я поймал себя на мысли, что улыбаюсь как идиот, а ещё, что мне нравится, как он смеётся, и то, что я сейчас его касался и придерживал. И как только я это понял, то сразу отдернул от него руки и отступил на пару шагов назад.

      – Ну, и что за идея? – спросил я, отведя от парня взгляд.

      – Это же проигрыватель, а вдруг он рабочий? Нужна пластинка! – проговорил он, оглядываясь по сторонам.

      Макс бросился к ближайшим полкам и начал там рыться. А я уперся взглядом в странную картину на стене. В черной деревянной квадратной рамке блестела большая такая виниловая пластинка.

      – Не это ищешь? – ткнул я пальцем в картину.

      – Ага! – довольно воскликнул он и тут же снял со стены это подобие искусства.

      Фролов бережно вынул пластинку и установил её в проигрыватель, щелкнул кнопкой включения, а затем аккуратно поставил лапку, или как она там правильно называется, тонарм, на винил.

      Мы затаили дыхание и стали прислушиваться. Из динамика радиолы раздалось потрескивание, а затем шуршание пластинки, и вдруг мы услышали снова слова детской считалочки:

      Пять, четыре, три, два, раз,

      Я найду тебя сейчас.

      Спой мне песенку скорее,

      Сразу станет веселее.

      После этого по комнате снова эхом раздался детский смех, звонкий такой. Но от этого нам почему-то стало не по себе.

      Я подошел и подергал ручку двери. Заперто.

      – И что теперь? – спросил я Макса.

      Он неопределенно передернул плечами и тихо произнес:

      – Как там было в считалке: «спой мне песенку скорее, сразу станет веселее».

      – То есть, ты предлагаешь спеть? – недоуменно выгнул я бровь.

      – Наверное, – задумчиво ответил Фролов, а я подошел к пианино.

      – Думаю, что это стоит здесь не просто так, – задумчиво произнес я.

      Я открыл крышку и в тусклом свете увидел измазанные кровью клавиши, а на внутренней стороне крышки были нацарапаны слова: «Чижик-пыжик, где ты был…». А на самих клавишах были написаны номера. И очевидно нанесены они были кровью, а точнее