Стихотворения. Николай Гумилев

внезапно в ягуара,

      Я сгорал от бешеных желаний,

      В сердце – пламя грозного пожара,

      В мускулах – безумье содроганий.

      И к людскому крался я жилищу

      По пустому сумрачному полю

      Добывать полуночную пищу,

      Богом мне назначенную долю.

      Но нежданно в темном перелеске

      Я увидел нежный образ девы

      И запомнил яркие подвески,

      Поступь лани, взоры королевы.

      «Призрак Счастья, Белая Невеста…» —

      Думал я, дрожащий и смущенный,

      А она промолвила: «Ни с места!» —

      И смотрела тихо и влюбленно.

      Я молчал, ее покорный кличу,

      Я лежал, ее окован знаком,

      И достался, как шакал, в добычу

      Набежавшим яростным собакам.

      А она прошла за перелеском

      Тихими и легкими шагами,

      Лунный луч кружился по подвескам,

      Звезды говорили с жемчугами.

      1907

      ГИЕНА

      Над тростником медлительного Нила,

      Где носятся лишь бабочки да птицы,

      Скрывается забытая могила

      Преступной, но пленительной царицы.

      Ночная мгла несет свои обманы,

      Встает луна, как грешная сирена,

      Бегут белесоватые туманы,

      И из пещеры крадется гиена.

      Ее стенанья яростны и грубы,

      Ее глаза зловещи и унылы,

      И страшны угрожающие зубы

      На розоватом мраморе могилы.

      «Смотри, луна, влюбленная в безумных,

      Смотрите, звезды, стройные виденья,

      И темный Нил, владыка вод бесшумных,

      И бабочки, и птицы, и растенья.

      Смотрите все, как шерсть моя дыбится,

      Как блещут взоры злыми огоньками.

      Не правда ль, я такая же царица,

      Как та, что спит под этими камнями?

      В ней билось сердце, полное изменой,

      Носили смерть изогнутые брови,

      Она была такою же гиеной,

      Она, как я, любила запах крови».

      По деревням собаки воют в страхе,

      В домах рыдают маленькие дети,

      И хмурые хватаются феллахи

      За длинные, безжалостные плети.

      1907

      ЖИРАФ

      Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд

      И руки особенно тонки, колени обняв.

      Послушай: далеко, далеко, на озере Чад

      Изысканный бродит жираф.

      Ему грациозная стройность и нега дана,

      И шкуру его украшает волшебный узор,

      С которым равняться осмелится только луна,

      Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

      Вдали он подобен цветным парусам корабля,

      И бег его плавен, как радостный птичий полет.

      Я знаю, что много чудесного видит земля,

      Когда на закате он прячется в мраморный грот.

      Я знаю веселые сказки таинственных стран

      Про черную деву, про страсть молодого вождя,

      Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

      Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

      И как я тебе расскажу про тропический сад,

      Про