Верну любовь. С гарантией. Наталья Костина

такой шубы на меня две можно сшить».

      Цыганка вдруг повернулась, и Любе стало неловко. Вообще-то, она цыган не любила и боялась, считая их всех поголовно ворами и обманщиками. Цыганка улыбнулась Любе полным золотых зубов ртом и пропела низким голосом:

      – Трамвая давно не было, красавица?

      – Давно уже, – покосившись на нее, ответила Люба.

      – А я вот внучатам за подарками ездила. – Цыганка пошевелила руками, и груда пакетов задвигалась, зашелестела бантами и бумагой.

      Люба как зачарованная уставилась на блестящие обертки.

      – Пока всем купишь, пока привезешь… Пять сыновей у меня и дочки три. А внучат сколько, со счету сбилась. – Цыганка вдруг взглянула прямо Любе в глаза. – Вижу я, девонька, горе у тебя? Ой, какое горе! – Она сокрушенно покачала головой в пуховом платке. – Ты не бойся, я к тебе не гадать лезу, я давно не гадаю, – продолжила она, заметив, что Люба привстала и хочет уйти. – Мы богатые люди, нам гадать не надо. Сама не люблю тех, кто неправду говорит, хочет деньги выманить. Я в молодости хорошо гадала, и не за деньги. Я вот что тебе скажу, милая, – настоящая гадалка за деньги не гадает, если только ей сами не дают. Да, так вот, красавица. А у тебя, вижу, горе, большое горе. И еще тебе скажу: порчу на тебя навели, большую порчу. Оттого и горе у тебя. И еще хуже будет, если порчу не снять. Ты мне верь, девонька. – Цыганка смотрела Любе прямо в глаза, и Люба, словно завороженная, не могла отвести взгляд от полного, по-своему красивого лица цыганки, от ее золотых зубов и выглядывающих из-под платка массивных серег, в которых искрами вспыхивали какие-то камни. – Тетя Маша меня зовут, – представилась цыганка и покивала Любе пуховой головой. – Ты бабку срочно ищи, девонька, чтобы порчу снять, а то дальше тебе только хуже будет. – Зубы зловеще сверкнули, и у Любы похолодело внутри. «Точно, порча, – пронеслось у нее в голове. – И как я сразу об этом не подумала. Светка, зараза! Ее рук дело!»

      Пригрохотал трамвай, выпустил порцию народа, впустил внутрь всех озябших на холодном ветру, с лязгом закрылись двери, и он тронулся. Люба даже не пошевелилась, пораженная точными, как ей показалось, словами цыганки. Ей стало не до трамвая.

      – Где же мне эту бабку найти, тетя Маша? – искательно спросила она у собеседницы. – По объявлению?

      – Э, по объявлению! Кругом обманщики одни. Денежки только возьмут с тебя, – цыганка выразительно пошевелила толстыми пальцами, – а ничем и не помогут. Не хотела я, но, видно, придется. Эх, ругать меня будут, да ничего! – Цыганка распахнула шубу, и под ней мелькнули бархатные юбки, поверх которых на выпирающем толстом животе был повязан кокетливый кружевной фартучек с карманом. Цыганка, цепляясь кольцами, запустила руку в карман и выудила оттуда огрызок карандаша и бумажку. – Я сейчас тебе адрес напишу, красавица. Только ты скажи, что, мол, от тети Маши. У нее очередь на два месяца вперед, а тебе, девонька, и дня откладывать нельзя! Ты сейчас езжай, отсюда автобус ходит прямо до ее дома. Баба Вера ее зовут.

      – Спасибо… тетя Маша. А сколько