Провинциальный апокалипсис. Владимир Чугунов

ты сообразительный.

      – Понятно, – посочувствовал опять богатырь. – О бате, кстати. Если бы те без ружья были, он бы и стрелять не стал. Он бы их и так отделал. В лёгкую.

      – А ты что?

      – А я лень-перелень, как он мне всё говорил. Нет, здоровьем Бог не обидел, грешить нечего, а в секцию, в самом деле, лень было ходить. Так… руки вместе, бег на месте… обтирание… после бани… Приготовили бумагу? Можно посмотреть?

      Я достал из портфеля заявление и протянул ему. Он взял, деловито глянул.

      – А шапка где?

      – Какая?

      – Бумага кому.

      – А кому?

      – Здрасти! Председателю Общественной палаты при ГУВД, Треушникову Валерию Антоновичу. Напишите.

      – Ничего, что от руки?

      – Да хоть от ноги, было бы написано.

      – Понятно, – скопировал я его.

      – Х-хы.

      Я написал. Он оценил:

      – Вери гуд.

      И стал читать. И читал медленно, как будто по складам, да ещё слегка шевеля губами. Мне даже пришлось напомнить:

      – Нам не пора?

      Он оторвался от бумаги, заученным движением вскинул шуйцу с крутыми ходиками.

      – И впрямь! Летим!

      Сунув под блюдце купюру, одеваясь на ходу, мы сбежали по ступеням вниз, выскочили на уже тёмную улицу и скорым шагом направились к театру, а точнее шагал только он, а я за ним едва поспевал из-за подрясника.

      Нас уже ждали в условленном месте двое. Один невысокого роста, плотный, в черном пальто, в шляпе, второй высокий, с военной выправкой, в сером полосатом пальто и такой же кепке. Нетрудно было догадаться, кто есть кто.

      – А мы уже уходить собрались… – начал было выговаривать Карчак, но мой подрясник, видимо, произвёл на него успокоительное впечатление.

      Илья извинился, представил меня. Я коротко изложил ситуацию, заметив при этом, что полиция делает всё, чтобы развалить дело.

      – Каким это образом? – с недоверием остро взглянул на меня Треушников.

      Я сказал, что всё подробно изложил на бумаге.

      – Где она? Давайте. – Я достал. Он сложил её вчетверо и сунул во внутренний карман пальто. – Всё?

      – Не могли бы вы помочь с адвокатом? Хороший нужен.

      – Андрей Маркович, кто у нас адвокатурой заведует, Саломтин?

      – Да.

      – Оставьте телефон. Я с ним свяжусь и вам позвоню.

      Я сказал, что телефон имеется в бумаге. Наверное, на том бы и расстались, да Карчак поинтересовался, знал ли я покойного митрополита.

      – Ещё бы! Он меня рукополагал!

      – Что о нём скажете?

      – А что о нём можно сказать? Это был человек с большой буквы! Доступный, открытый и всё понимающий с полуслова.

      – Это верно. Мы с Валерием Антоновичем частенько его вспоминаем. Не чета нынешнему, а? Как он вам, кстати?

      – Да никак… – ответил уклончиво. – Да и никто он теперь нам. Свой имеется.

      – Во-во. И мы того же мнения… Ну, до свидания. Чем сможем, поможем.

      Мы пожали друг другу руки, и они ушли. Илья тоже откланялся.

13

      – Ты где-э? – спросила Катя.

      Сколько себя помню, никогда в интонации её голоса не �