Альпийцы. По следам Суворова. Евгения Ляшко

до шестнадцати лет. Практически каждый имел на своём счету награды в различных видах спорта или казачьих эстафетах. На что его друг посетовал, что там, где он сейчас работает, конечно же, таких чувств не испытать, где каждый понимает что такое единство, братство, сила воли и духа.

      – Воспитываю их, воспитываю, а они всё не ни как не уразумеют, что служба и ответственность это не про финансовое благополучие, а про долг и честь профессионала. Только им объясняю новую процедуру, чтобы укрепить систему безопасности, первый же вопрос «А платить за это больше будут?». И ноют, что якобы за те же деньги приседать в два раза чаще заставляю, не понимая, что все меры, которые мы принимаем напрямую, влияют на то, чтобы в экстренной ситуации они же в живых остались. Ну, да ладно. У меня тут всё проверено Иван, поэтому не сомневайся, выкладывай, зачем через весь город примчался? – сказал Владимир, когда они уже обсудили все яркие моменты былой молодости и поделились эмоциями от трудовых будней.

      – Есть подозрение, что кто-то не хочет провести расследование о пропаже одного предмета, обнаруженного летом вовремя раскопок, представляющего интерес в своё время для «Аненербе», – сказал Иван.

      – Давай подробности, сейчас узнаем, кто курирует это торможение свои или кто-то ещё, – ответил Владимир, доставая из металлической коробки телефон.

      Он прошёл в сад, где прогуливаясь между фруктовыми деревьями, листья которых уже застелили землю, разговаривал с кем-то из подразделения внутренней безопасности.

      Иван, попивая сваренный другом кофе, смотрел на него и думал, что хоть и многое выпало пережить Владимиру, он не утратил своей жизнерадостности. Да и в целом, он выглядел, как и раньше, находясь в отличной физической форме. Его огромный торс выпирал под серой футболкой, в которой был хозяин дачи. Единственным возрастным дополнением, была седая ухоженная борода, отпущенная для солидности.

      – Иван, очень интересно получается. Дело не только не зарегистрировано, о нём вообще нет ни какой информации, словно работники органов и не посещали музей по поводу пропажи. Более того, когда позвонили в музей, чтобы директор оформил заявление, он изобразил удивление, что у них ничего не пропадало. И они ни кого не вызывали, – сказал Владимир, вскинув бровь и постукивая пальцами.

      – Во как? А как же дактилоскопия, которую они провели. Можно проверить есть ли в общей базе данных мои и мои ребят отпечатки. Если данных нет, то с ними заодно и специалисты лаборатории, – сказал Иван.

      – Если данных, нет, то это ещё говорит о том, что кто-то мог их удалить, но наши компьютерщики такой след найдут, – ответил Владимир, снова набирая какой-то номер.

      Через полчаса уже было известно, что данные из базы были удалены, но уровень секретности настолько высокий, что даже вопросов задавать было нельзя.

      – На этом можно было бы поставить точку, если б не одно, но. Подобные вещи удаляют сотрудники с уровнем секретности пониже. Значительно ниже. И именно