Звездные дневники Ийона Тихого (сборник). Станислав Лем

Пятничный! Рули уже исправлены?..

      – В пятницу нет.

      – Почему?

      – Потому, – ответил он, одновременно отворяя дверь. Его голова была обмотана полотенцем, а ко лбу он прижимал лезвие ножа, пытаясь остановить рост большой, как яйцо, шишки. Четверговый, подошедший в это время с инструментами, остановился рядом со мной, спокойно и внимательно разглядывая пострадавшего, который свободной рукой ставил на полку бутылку со свинцовой примочкой. Это ее бульканье я принимал за полоскание горла.

      – Что это тебя так? – спросил я сочувственно.

      – Не что, а кто. Это был воскресный.

      – Воскресный? Зачем… Не может быть!

      – Это долгая история…

      – Все равно! Быстро наружу, может, успеем! – повернулся ко мне четверговый.

      – Но ракета вот-вот войдет в вихрь, – ответил я. – Толчок может выбросить нас в пустоту, и мы погибнем…

      – Не болтай глупостей, – сказал четверговый. – Если существует пятничный, с нами ничего не может случиться. Сегодня только четверг…

      – Среда! – возразил я.

      – Ладно, это безразлично, во всяком случае, в пятницу я буду жить. И ты тоже.

      – Но ведь это только кажется, что нас двое, – заметил я, – на самом деле я один, только из разных дней недели…

      – Хорошо, хорошо, открывай люк…

      Но тут оказалось, что у нас на двоих только один скафандр. Следовательно, мы не могли оба выйти из ракеты одновременно, и план исправления рулей провалился.

      – А, черт возьми! – воскликнул я зло, швыряя сумку с инструментами. – Нужно было надеть скафандр и не снимать его – я об этом не подумал, но ты, как четверговый, должен был об этом помнить!

      – Скафандр у меня отобрал пятничный.

      – Когда? И зачем?

      – Э, не все ли равно, – пожал он плечами и, повернувшись, ушел в каюту.

      Пятничного в ней не было. Я заглянул в ванную, но и она была пуста.

      – Где пятничный? – спросил я, пораженный.

      Четверговый аккуратно разбивал ножом яйца и выливал их содержимое в шипящий жир.

      – Наверное, где-нибудь в районе субботы, – спокойно ответил он, быстро помешивая яичницу.

      – О, прошу прощения, – запротестовал я, – свой рацион за среду ты уже съел, ты не имеешь права второй раз за среду ужинать!

      – Эти запасы настолько же твои, насколько мои. – Он спокойно приподнимал пригорающие края яичницы ножом. – Я являюсь тобой, а ты – мной, так что это все равно…

      – Что за софистика! Не клади так много масла! Ошалел? У меня не хватит запасов на такую ораву!

      Сковородка выскочила у него из рук, а я отлетел к стенке – мы вошли в новый вихрь. Корабль снова трясся как в лихорадке, но я думал только о том, чтобы попасть в коридор и надеть скафандр. Таким образом, рассуждал я, когда после среды придет четверг, я четверговый буду уже в скафандре и если только ни на мгновение его не сниму, как я твердо решил, то он окажется на мне и в пятницу. Тогда я из четверга, так же как я из пятницы, мы оба будем в скафандрах и, встретившись в одном настоящем, сможем наконец исправить эти чертовы рули.