Звездные дневники Ийона Тихого (сборник). Станислав Лем

я.

      – Ну конечно! Да и с чего бы? Итак, простая формальность, не так ли, и все же не помешали бы кое-какие данные. Факты, подробности, вы понимаете? Атомной энергией вы, конечно, уже овладели?

      – О да! Да! – с готовностью подтвердил я.

      – Отлично. Ага, и верно, у меня это есть, председатель оставил мне свои заметки, но его почерк… гм… итак, как давно вы овладели этой энергией?

      – Шестого августа 1945 года!

      – Превосходно. Что это было? Атомная электростанция?

      – Нет, – ответил я, чувствуя, что краснею. – Атомная бомба. Она уничтожила Хиросиму…

      – Хиросиму? Это что, астероид?

      – Нет… город.

      – Город?.. – переспросил он с легкой тревогой. – Тогда, как бы это сказать… Лучше ничего не говорить! – вдруг решил он. – Да, но какие-то основания для похвал все же необходимы. Подскажите-ка что-нибудь, только быстрее, мы уже подъезжаем.

      – Э-э… космические полеты… – начал я.

      – Это само собой, иначе бы вас тут не было, – пояснил он, пожалуй, слишком бесцеремонно, как мне показалось. – На что вы тратите основную часть национального дохода? Ну, вспомните – какие-нибудь крупные инженерные проекты, архитектура космического масштаба, пусковые гравитационно-солнечные установки, ну? – быстро подсказывал он.

      – Да-да, строится… кое-что строится, – подтвердил я. – Национальный доход не слишком велик, много уходит на арми…

      – Армирование? Чего, континентов? Против землетрясений?

      – Нет… на армию…

      – Что это? Хобби?

      – Не хобби… внутренние конфликты… – лепетал я.

      – Это никакая не рекомендация! – заявил он с явным неудовольствием. – Не из пещеры же вы сюда прилетели! Ваши ученые давно должны были рассчитать, что общепланетное сотрудничество безусловно выгоднее борьбы за добычу и гегемонию!

      – Рассчитали, рассчитали, но есть причины… исторические причины, знаете ли…

      – Не будем об этом! – перебил он. – Ведь я тут не для того, чтобы защищать вас как обвиняемых, но чтобы рекомендовать вас, аттестовать, подчеркивать ваши достоинства и заслуги. Вам понятно?

      – Понятно.

      Язык у меня онемел, словно замороженный, воротничок фрачной рубашки был тесен, пластрон размяк от пота, лившего с меня ручьем, верительные грамоты зацепились об ордена, и верхний лист надорвался. Тарраканин – вид у него был нетерпеливый, а вместе с тем высокомерно-пренебрежительный и как бы отсутствующий – заговорил неожиданно спокойно и мягко (сразу было видно матерого дипломата!):

      – Лучше я расскажу о вашей культуре. О ее выдающихся достижениях. Культура-то у вас есть?! – резко спросил он.

      – Есть! И превосходнейшая! – заверил я.

      – Вот и хорошо. Искусство?

      – О да! Музыка, поэзия, архитектура…

      – Ага, архитектура все же имеется! Отлично. Это я запишу. Взрывные средства?

      – Как это – взрывные?

      – Ну, созидательные