Звездные дневники Ийона Тихого (сборник). Станислав Лем

Но как описать мое потрясение, когда там, где я оставил ракету, я увидел одни лишь обломки – разбросанные, покореженные какими-то машинами!

      Было уже темно, когда я добрался до города. Присев на камне, я в первый раз в жизни горько зарыдал по утраченной родине, а слезы, стекая по железному нутру полого истукана, которому отныне суждено было служить мне тюрьмой до самой могилы, вытекали через наколенные щели, грозя ржавчиной и отверденьем суставов. Но мне уже было все равно.

      Вдруг в последних лучах заката я увидел взвод алебардистов, медленно продвигавшийся к пригородным лугам. Что-то странное было в их поведении. Сумерки сгущались, и, пользуясь темнотой, то один, то другой отделялся от строя и, как можно тише перебирая ногами, скрывался в кустах. Это было так удивительно, что, несмотря на свое безмерно угнетенное состояние, я тихонько встал и двинулся за ближайшим из них.

      Эта была, должен добавить, пора, когда в пригородных кустарниках поспевали дикие ягоды, по вкусу напоминающие бруснику, только слаще. Я сам объедался ими всякий раз, как удавалось выбраться из железного града. Каково же было мое изумление, когда я увидел, что выслеживаемый мною алебардист маленьким ключиком, точь-в-точь как тот, что вручил мне сотрудник Второго Отдела, открывает свое забрало и, в две руки обрывая ягоды, как безумный запихивает их в разинутый рот! Даже оттуда до меня доносилось торопливое чавканье и причмокиванье.

      – Тс-с, – прошипел я пронзительно, – эй, послушай!

      Он мигом прыгнул в кусты, но дальше не убегал – я бы услышал. Он был где-то рядом.

      – Эй, – сказал я, понизив голос, – не бойся. Я человек. Человек. Я тоже переодетый.

      Что-то – кажется, один-единственный, горящий страхом и подозрением глаз – зыркнуло на меня из-за листьев.

      – А коли обманываешь? Как мне то знать? – услышал я хриплый голос.

      – Да говорят же тебе. Не бойся. Я прибыл с Земли. Меня сюда нарочно послали.

      Я уговаривал его до тех пор, пока он не успокоился настолько, что вылез из кустов. В темноте он потрогал мой панцирь.

      – Подлинно ли ты человек? Ужели то правда?

      – А ты почему не говоришь по-людски? – спросил я.

      – Ино попризабыл. Пятый уж год, как меня сюда рок безщастный занес… натерпелся, что и словами не скажешь… Истинно, благая фортуна, иже даровала мне клеюшника пред кончиной узреть… – бормотал он.

      – Опомнись! Перестань нести околесицу! Слушай: а ты, случаем, не из Второго?

      – Ино так. Вестимо, из Второго. Малинграут меня сюда снарядил на муки жестокие.

      – Что ж ты не убежал?

      – Статочное ли дело! Вить ракету мою разобрали да в премелкую дробь раздробили. Братец – не можно мне тут сидеть. В казармы пора… ах, еще ль когда свидимся? К казармам поутре прийди… прийдешь?

      Уговорился я с ним, даже не зная, как он выглядит, и мы распрощались; он велел мне оставаться на месте, а сам исчез в темноте. Я вернулся в город приободренный, потому что видел уже возможность организации