Операция «Моджахед». Лев Пучков

Слышимость была вполне сносной – микрофон хороший, а съемки получались не очень. Мы сидели метрах в пятидесяти от точки встречи, в объектив все время влезали ветки кустов, заслоняя лица разговаривающих. Ближе разместиться не удалось – пришлось бы оборудовать лежки и притворяться трупами. Это довольно неудобно и в данном случае совсем необязательно. Мы ведь не собирались долбить их с дистанции кинжального огня, нам бы только информашку снять…

      – Все нормально? – спросил Алихан.

      – Да, все хорошо, – кивнул старший, грузный мужик лет сорока. – У тебя как?

      – Все нормально, – сказал Алихан. – Можно работать.

      – Давай, доставай, – распорядился старший.

      – Да это потом, – отмахнулся Алихан. – Привезем, выйдем – пусть тогда и одевает…

      Говорили они по-чеченски, и при этом Алихан все время поглядывал в сторону второй машины.

      – Там кто-то есть, – одними губами сообщил Вася, наблюдавший за ними в оптический прицел «ВАЛа». – Зараза… На тачке стекла тонированные, не видно ни хрена…

      – Так не пойдет, – возразил старший. – Я сам должен все наладить. И надо привыкнуть. Привыкнет и не будет думать, что там надето. А если там оденет, времени мало будет, вдруг нервничать начнет… Да ты не бойся, все безопасно. Все отработано…

      – Я ничего не боюсь! Надо сейчас – пусть так и будет…

      Алихан гордо вскинул голову, расправил плечи… и исчез из поля зрения – полез в свою машину. Спустя несколько секунд он вернулся под объектив и поставил на капот машины небольшую хозяйственную сумку.

      – Вот. Давай, одевайте.

      Старший склонился к передней открытой двери своей машины и что-то начал бурчать почти шепотом – микрофон не очень хорошо передал эту часть разговора, я ничего не понял. Затем он распрямился и пожал плечами:

      – Хочет помолиться. Есть что-нибудь типа коврика?

      – Ну надо же… – в голосе Алихана явно звучала досада. – Может, еще и кувшин дать?

      – Кувшин у нас есть, – старший на скепсис собеседника не отреагировал, говорил вполне серьезно. – А коврик грязный, ногами наступали. Есть что-нибудь?

      – Ну… Надо – дадим, – Алихан опять полез в машину, достал какую-то тряпку и расстелил ее в нескольких шагах от машин. – Вот, пусть молится…

      Из второй машины вышла женщина. Была она одета примерно так же, как и большинство наших богомолок, толпы которых стекаются в церковь Успения, поклониться иконе Иверской Божией Матери.

      Женщина взяла кувшин, оттащила коврик еще дальше и присела. Мужчины деликатно отвернулись в сторону…

      Меня как будто кипятком обдало. Сумка на капоте, женщина, наряженная православной паломницей, последняя молитва… Ну не дебил ли? Это что, атрофия оперативного мышления? Следовало догадаться еще в тот момент, когда Алихан что-то там брякнул насчет «привезем, выйдем – пусть тогда и одевает…»!

      – Шахидка, – прошептал я. – К церкви. Отпускать нельзя. Даже на трассу