Дети блокады. Михаил Сухачев

вреда диверсанту, но напугать было можно. От обиды он едва не заплакал.

      Постепенно гасли прожектора и прекращалась канонада зенитных орудий. На крыше нечего было больше делать.

      Утром, чуть свет, Виктор обежал своих друзей. Собрались, как всегда, около прачечной.

      – Ну что, ночью сидели по домам и дрожали от страха? – с вызовом оглядел он свою компанию.

      – Я спал, не слышал, – признался Валерка Спичкин. – Мать утром рассказала о бомбежке.

      – А ты? – Витька уставился на Борьку Уголькова.

      – Я не спал, но мамка не пустила. У нас на пятом этаже всё во как качалось.

      – И меня тоже сцапали у двери, – виновато признался Сенька Фуражин, – потом увели в бомбоубежище.

      – А я был на крыше! – Витька от самодовольства даже выпятил грудь. – Красотища – страх! Ну, вам это не понять – это надо было увидеть. Только вот что я хочу сказать: постановление о борьбе с диверсантами читали? Так вот, я этого диверсанта видел. Кажется, на крыше дома, где живет Гаврилка-Кит. Пошли к Гаврилке, договоримся, как будем ловить диверсанта.

      – Что, сами? Без взрослых? – удивился Борька Угольков.

      – Если расскажем взрослым, нас могут отстранить. Скажи ему, Валерка, сколько мы в лагере ловили, и всё без взрослых. Это тебе в новинку: сидишь в городе все лето. А мы в последний раз поймали…

      Витька по дороге стал рассказывать такую захватывающе интересную историю-небылицу, что даже Валерка с интересом слушал об этом героическом подвиге, в котором и ему, Валерке, нашлось достойное место.

      Поздно вечером все собрались у Гаврика-Кита. Тот, как самый сведущий на своем чердаке, расставил всех по местам. Сам он залез на крышу и залег возле слухового окна с большим мешком наготове. Как наиболее сильный из всех, он должен был накинуть на диверсанта мешок. Витьке поручалось дать подножку, а Валерке с Борькой и Сенькой – навалиться на сбитого с ног человека, пока не спрыгнет Гаврилка. Впятером они должны были связать диверсанта. Фонарями решили не пользоваться, чтобы враг не разобрался, что имеет дело с пацанами.

      Все замерли. Сидели долго, казалось напрасно. Но вот послышались приглушенные шаги. У двери человек постоял, прислушался, чем-то пошуршал, и в темноте вспыхнул синий свет фонаря, направленный под ноги. Человек уверенно шел к слуховому окну. У самого окна он поставил на землю скамеечку и поднялся на нее. Все это выглядело, как в приключенческом фильме «Человек-невидимка», потому что в синем круге света, кроме ног, обутых в черные ботинки с большими новыми галошами, да кончиков черных брюк, ничего не было видно.

      От ужаса Виктор съежился. Он почувствовал, как по всему телу пробежали холодные мурашки. Ноги в коленях мелко задрожали. От напряжения в глазах заболела голова.

      В этот момент резко и громко лязгнуло железо крыши. Потом, сбитый с ног, со стоном по крыше покатился Гаврилка.

      Витька тотчас очнулся, выскочил из засады и ринулся головой вперед, целясь