Мне надо кое в чем тебе признаться…. Аньес Мартен-Люган

обсуждали жизненно важные вопросы, в частности, когда мы пойдем есть картошку фри. После того как был выбран подходящий день, Ксавье хитро подмигнул и спросил у детей, хорошо ли я себя вела. Это позабавило меня, и я уткнулась в чашку, с интересом прислушиваясь к их отчету.

      – Она нас не очень ругала, – начал Титуан. – Потому что мы ее слушались, папа.

      – Ну-ну… только не ты, – включилась его сестра, скорчив скептическую и снисходительную гримаску, характерную для детей на пороге пубертата.

      Меня потрясала метаморфоза нашей старшей, произошедшая всего за несколько недель: как моя малышка могла в мгновение ока стать тинейджером, откуда вдруг вечное недовольство всем, обидчивость и скрытность? Низкий поклон тебе, переходный возраст! Титуан вскочил со стула, готовый броситься на сестру, Ксавье молниеносно среагировал, схватил сына за руку и усадил обратно.

      – Так, спокойно! Я спрашивал не о вас, а о маме… так что…

      Титуан уничтожил сестру взглядом – она еще за все поплатится. Какое блаженство, что мне больше не придется улаживать их разборки в одиночку! Пенелопа пожала плечами, показывая, что ее не испугать какой-то козявке, пусть это и ее брат, и переключилась на папу.

      – Мама… она очень много работала, когда тебя не было.

      Ксавье удивленно приподнял брови.

      – Да что ты…

      – Все вечера она приходила поздно… С нами всегда сидела Хлоя.

      Хлоя была няней наших детей с самого раннего возраста и нашей спасительницей. В те вечера, когда я задерживалась в галерее, а Ксавье безостановочно принимал больных – он никому не мог сказать «нет», – ей часто приходилось оставаться и после семи вечера, прописанных в договоре.

      – Что вы затеваете у себя в галерее? – поинтересовался Ксавье.

      Там, в чаще своих африканских джунглей, он наверняка пропускал мимо ушей информацию, которой я с ним делилась.

      – Прямо перед твоим отъездом я встретила потрясающего художника, ты уже забыл?

      – Смутно припоминаю…

      – Неважно… Я предложила ему выставиться и обязательно устроить вернисаж, поскольку у него накопилось достаточно работ. Он согласился!

      Я встала, чтобы налить вторую чашку кофе и, главное, чтобы угомонить охватившее меня возбуждение.

      – У него потрясающие полотна, – продолжила я. – Ты должен их увидеть, ты сам поймешь… да он и человек интересный, увлеченный своим делом… э-э-э, со своими тараканами, не стану скрывать. Но это часть его личности. Мы с ним прекрасно ладим… В общем, я целиком, на двести процентов, сфокусировалась на нем. Ты уехал, и мне ничего не мешало заняться выставкой.

      – То есть ты без меня не скучала, – криво усмехнулся он.

      Я прыснула и потянулась к нему, обхватила его шею руками и поцеловала в щеку.

      – Вот дурачок! Должна же я чем-то себя занять, пока тебя нет. К тому же Идрис талантлив! Очень и очень… Он появился как раз тогда, когда надо было, благодаря ему дни без тебя тянулись не так долго.

      – Знаешь,