Испанская прелюдия. Александр Тамоников

буфет и кают-компания, где пассажиры могли общаться, играть в шахматы, в карты, листать журналы, потягивая сок или пивко из бутылок.

      Добровольцы разместились в каюте с четырьмя спальными местами, как в купе пассажирского поезда. Они были предупреждены о том, что четвертого соседа у них не будет. Сей факт, конечно же, их вполне устраивал.

      Солейко сразу же ринулся в буфет. Там ему сказали, что наливать будут только после отплытия, но еду можно доставить в каюту. Дескать, отчалим только завтра утром, а кушать вам раньше захочется. Буфетчик изъяснялся на ломаном русском, они прекрасно друг друга поняли. Вскоре молоденький матрос принес в каюту жареную рыбу, зеленый лук, помидоры, кукурузные лепешки и кувшин с квасом.

      Поутру корабль отчалил и двинулся поперек Черного моря к турецким берегам.

      Добровольцы проснулись, изрядно зарядились в буфете и вышли на палубу.

      – Славное море, священный Байкал, – неожиданно пропел Солейко.

      – Поддерживаешь морские традиции? – с усмешкой осведомился Донцов.

      – Какие еще традиции? – Солейко недоуменно воззрился на командира.

      – На флоте такая команда есть. Песни петь и веселиться, – пояснил Донцов. – Вот ты и веселишься, правда, без всякой команды.

      – Это точно, – подтвердил Солейко. – Всю жизнь бы так плыл. Ни забот, ни хлопот. Наливают по первому требованию. Только девок не хватает для полного счастья.

      – Доберемся до Барселоны, а там, говорят, их полно, и они на все готовы, – включился в разговор Джига. – А это еще что за фрукт? – Он указал рукой в сторону кормы.

      Два здоровенных матроса вели вдоль борта парня лет двадцати. Сзади вышагивал капитан.

      Когда они проходили мимо, Донцов поинтересовался:

      – Это что, заяц?

      – Что есть заяц? – не понял капитан.

      – Безбилетный пассажир, – уточнил Донцов по-испански.

      – Да, безбилетный, – подтвердил Метикидис.

      Оказалось, что юноша каким-то образом забрался в контейнер. Когда припекло по всем статьям, он выбрался на палубу и тут же был схвачен. Капитан откровенно злился на неожиданного пассажира из-за сорванной пломбы на контейнере. Он намеревался высадить зайца в Стамбуле, а там пусть сам, как хочет, разбирается.

      – Один момент, сеньор, – обратился Донцов к капитану, глянул на взлохмаченного парня и спросил: – Ты кто, бедолага?

      – Я Григорий Фраучи, студент философского факультета МГУ, – затараторил юноша дрожащими губами. – Поругался с одним профессором, ушел из университета и решил записаться добровольцем в Испанию. Но мне сказали, что никуда меня не запишут, что добровольцы это противозаконно, нарушение международных договоров. Но я знаю, что там наши воюют за демократию, за коммунизм. Вот и решил своим ходом туда добираться. Могу я к вам присоединиться? Вы ведь добровольцы?

      – А на кой ты там сдался, такой вояка? – проговорил Джига. – Нам философы не нужны.

      – Я мастер спорта по стрельбе, – сказал Фраучи. – Могу пригодиться.

      «Опа