Ермак: Начало. Телохранитель. Личник. Игорь Валериев

с Сычом, я дал им команду быстро найти дальше на юг вдоль реки полянку, где мы могли бы остановиться на ночь. Остальным дал команду спешиться и собрал их вокруг себя.

      – Слушайте внимательно, браты. Дело дрянь! Ниже по реке на север, верстах в двух отсюда большой долговременный лагерь хунхузов, рассчитанный на пятьдесят человек и больше. Сейчас в нем двадцать четыре или двадцать шесть человек – не видел, сколько человек в дозоре с северной стороны их лагеря. Возможно, что кто-то и в шалаше остался спать и на ужин не вышел. Лошадей в лагере тридцать четыре. Все хунхузы одеты одинаково, очень хорошо вооружены. Если я не ошибаюсь, то пятизарядными винтовками «Гевер». Такие магазинные винтовки только четыре-пять месяцев назад стали выпускать в Германии. При наблюдении за ними у меня создалось впечатление, что это не банда, а армейское подразделение.

      – У меня тоже, – вставил свои пять копеек Леший.

      – Одним словом, атаковать их – значит подписать себе смертный приговор.

      – Тоха, что, даже не поквитаемся? Зачем тогда мы здесь остановились? – подал голос мой зам Лис.

      – Самым верным решением, на мой взгляд, является возвращение в станицу. Доставим трупы, сообщим результаты разведки. А дальше пускай у атамана и командования полка голова болит об этих варнаках. – Я оглядел стоявших передо мной казачат и уже в сгустивших сумерках не увидел в их глазах и на лицах понимания, да и не согласный со мной гул-стон восьми глоток прозвучал довольно-таки громко.

      – Тоха, – опять взял слово знавший меня лучше всех Ромка, – но ведь зачем-то мы здесь остановились? Ни за что не поверю, что ты не придумал, как нам с хунхузами сквитаться!

      – Есть задумка, – не стал я отпираться, – но она очень рискованная. Ее озвучу, если вы все решили воевать и, если надо, умирать.

      «Да, мы готовы», «Да!», «Конечно, готовы!» – зазвучало со всех сторон, при этом казачата подтверждали свое согласие энергичными кивками головы.

      Вот ведь времечко! Жаль, что ушедшее, точнее, прошедшее для меня из того времени! Здесь тринадцатилетние пацаны, пускай и выглядевшие как парни лет по шестнадцать-восемнадцать, все как один рвутся в бой, зная, что могут погибнуть. Со смертью своих близких и станичников они сталкивались уже неоднократно. А двадцать первый век? В тринадцать лет мальчишка там маленький ребенок, которого чуть ли не за ручку надо в школу водить – вдруг кто обидит по дороге! В восемнадцать лет основная цель мальчишек-детишек – откосить, откупиться от армии, если ты не лох. Со спины по фигурам основную массу молодежи лет пятнадцати-восемнадцати и не различишь, парень это или девчонка. Тем более что среди той молодежи полно и парней с «конскими хвостами», и бритых наголо девчонок. Мода у них такая: «Чем чуднее – тем моднее». А здесь парни готовы поставить свои жизни на кон только за то, что убийство своих, а тем более казаков, никому спускать нельзя. И больше боятся не своей смерти, а осуждения в глазах станичников за трусость.

      – Ладно, рискнем! Слушай сюда. Завтра на рассвете