Серриллиум. Ольга Евгеньевна Мастепан

кучным. Я знал наизусть всю планетарную классификацию, чем часто поражал не только новичков, но даже опытных исследователей. Все они в разной степени восторгались этим странным талантом, считая его показателем либо хорошего космонавта, либо абсолютного зануды. В прочем было и несколько моих знакомых, которые считали, что подобное знание скорее проклятье, чем дар, ведь оно почти полностью лишает меня желания продолжать работу. Если ты знаешь и видел всё, на что способна Вселенная, то тебе уже нечего изучать, нечего искать, и незачем жить. Но вопреки всему, я продолжал делать всё вышеперечисленное. Я неустанно исследовал космос, пытаясь найти что-то новое, и сделал это смыслом собственного существования. По крайней мере это казалось мне достаточно ясной и четкой целью, к которой можно было стремиться. И я стремился.

      Ведомый этой безумной мыслью и переполненный энтузиазмом, я уходил всё дальше от известных людям планет, углублялся в непроглядную темноту и адский холод, пока не остался совсем один. Радар перестал засекать корабли или сигналы колоний, а точка, изображавшая меня на картах, переступила черту, и напрочь исчезла с монитора. Теперь я не знал, где нахожусь, не мог связаться с другими. Однако корабль всё также стремительно нёс меня вперёд, с каждой секундой разгоняя страх. Я был один, предоставленный сам себе, достигший места, где никогда не пролетал человек. И хотя я не был в этом абсолютно уверен, мне всё равно хотелось так думать.

      Поиски. Я продолжал вести их, но так и не достигал нужного результата. Планеты, одна за другой практически ничуть не отличались от мне известных. Да, рельеф мог быть другим, но суть оставалась та же. Вулканические, песчаные, газовые, ледяные и многие другие, но всё равно схожие со своими братьями, известными человеческой науке. Неужели Вселенная не подготовила для меня ничего нового? Неужели даже через сотни световых лет люди будут вновь и вновь натыкаться на все эти космические клише и архетипы? И не найдётся ничего для искушенного взора, который устал от однообразия, каким-бы цветным и необычным оно не пыталось казаться?

      Обогнув более десятка звёзд и систем, я уже был готов сдаться. Всё, что я видел через иллюминатор, уже было мне известно, уже являлось мне раньше в иных формах и красках. И может быть я бы и впрямь повернул назад, вернулся бы домой, на родную Землю, и поведал другим о совсем не оригинальном космосе, который копировал сам себя, завлекая иллюзией новизны. Наверное, тогда бы я разрушил множество жизней всего одним своим коротким рассказом. Ведь если впереди нет ничего нового, значит нет смысла заглядывать туда, исследовать, искать и испытывать свои способности. В конце всё равно будут всё те же пейзажи, все те же ветра и звёзды. И ничего не измениться там вдалеке, с людьми или без них.

      Но разрушить чужие мечты и надежды мне было не суждено. Увлекшийся сначала эфемерной целью, а потом собственными мыслями, я был достаточно непредусмотрителен, чтобы истратить всё доступное топливо. Для дозаправки потребуется совершить посадку и для этих целей мной была выбрана простенькая кристаллическая плетёнка, существовавшая достаточно далеко от своей звезды. Сгореть на ней мне не удастся, даже при всём желании, а от холода, закономерно заменяющего жар, меня спасал плотный, слегка раздутый скафандр.

      Сделав первый шаг на поверхности неизвестной планеты, я сразу же отметил, что её гравитация была почти идентична земной. Забавное совпадение, впрочем не такое уж и редкое, чтобы назвать его громким словом «чудо» или ему подобными. При этом не было ни ветра, ни облаков, хотя явно присутствовала своеобразная атмосфера. Из-за этого всё вокруг казалось особенно неподвижным и мертвым. Время словно остановилось, или перестало существовать вовсе, оставив меня одного с бесконечной пустотой.