Квест Каролины, или Ночные твари тоже смертны. Ирина Валерьевна Дынина

потащить ее умываться. Тот еще жук!

      Скользнув в узкую щель, Каролина вздохнула с облегчением – дядька с удобствами обосновался на кухне, поближе к продуктам питания. Вон нога его видна, вполне отчетливо. Правдолюб! И обличитель Зла, а сам ввалился в чужую квартиру и даже не разулся.

      Голоса слышались громкие и возбужденные. Верещал, конечно же, дядя Сеня, мама отвечала тихо, без эмоций, односложно.

      Каролина, подхватив свой нарядный рюкзачок, невольно прислушалась к разговору, а прислушавшись, впала в ступор, беззвучно открывая и закрывая рот, подобно рыбе, выброшенной из воды на берег жарким днем.

      – Я тебе так скажу, Наталья! – голос дядьки звучал скрипуче, точно несмазанная дверца шкафа – Георгий, брат мой – дурак-дураком.. прости Господи. Как был дурнем по малолетству, так и помрет не изменившись. А все потому, что меня, брата старшего, умного, не послушал в свое время. Мало того, что тебя, кошку блудливую, в дом приличный привел и женой законной сделал, так и девку твою, наглую, нагулянную невесть от кого, воспитывает. Одевает ее, неблагодарную, кормит и учит, к тому ж. Деньги большие платит за ученье это. К чему девкам науки постигать, я никак в толк не возьму. Созрела к замужеству и под венец ступай, блуд не плоди! Известно ж – да убоится жена мужа своего! Ты ж, Наташка, по чести – какая жена? И дочка твоя, такая же проститутка, как и ты растет. Прости Господи меня многогрешного! Ишь, выскочила коза, размалеванная вся, как девка продажная. Небось и ты такая же шастала, когда с папашей ейным шашни крутила, да подол кверху задирала, а когда пузо на нос полезло, так тут и брат мой глуповатый тебе, блуднице вавилонской, подвернулся кстати. Связался с тобой, шалавой, Господа нашего отринул, меня не послушав, а, ведь ему на роду написано, рука об руку со мной шагать и меня, как старшего, многомудрого, слушаться. И в институт этот, бесовский, учиться пошел. Зачем токмо? Ошибки в теле человеческом исправлять взялся, грешник! Только Господь наш решать может – кому жить далее, а кому время за грехи свои ответить пришло. Господь и никто иной! Он же, волю вышнюю порушить решил, против ангелов небесных выступает! Червь! Тело человеческое перекраивает по своему усмотрению! Безбожник!

      Каролина торопливо достала из рюкзачка телефон и поставила на запись – прогресс тебе не друг, дядя Сеня? Вот мы отцу, брату твоему, запись и отправим, а то он словам нашим не доверяет, родственничка выгораживает… безгрешного.

      – Это Георгию решать, а не вам. – голос мамы звучал в глубинах квартиры тихо и как-то непривычно глухо и тут до девушки дошло… Она задышала глубоко и часто, схватившись одной рукой за грудь, другой, продолжая держать телефон, точно мешком пришибленная. Она не в силах была понять, как такое могло быть? Она, Каролина – приемная? Нагулянная? Удочеренная? Папа ей и вовсе не родной? Пусть суровый, пусть ворчливый, пусть – сухарь, но… Родной же? Или нет? Как же так? Как ей жить теперь с этими знаниями?

      Мгновенно глаза девушки наполнились злыми слезами, она гневно шмыгнула носом и упрямо сузила