Маня, Манечка, не плачь!. Татьяна Чекасина

на выгодную, как считала, работу. «Фойе и пять маршей, когда сможешь, лишь бы вымыто». Так договорившись радостно с завхозом НИИ, она впряглась. В этом научно-исследовательском институте работали не только учёные-исследователи. У директора, например, была секретарша. Да такая несчастная – жить ей было негде. Кто-то сказал: возьми её на квартиру, добавка будет к твоей зарплате. Зарплата была такая, что любую квартирантку возьмёшь с радостью.

      Жила Зинаида в этом же самом цокольном этаже, то есть, в подвале, там, где жили её родители, которые приехали из ещё более далёкого от столицы городка. Дом был капитальный. Считалось, жить тут не так уж плохо. После внезапной смерти матери и скорой женитьбы отца на другой с его отъездом в посёлок за сто километров от города, обе комнаты в подвале остались Зинаиде. Тут же из общего коридора был вход в общую кухню с хорошей плитой, в духовке которой отлично выпекались пироги на больших листах. Туалет и душ был, а соседей ещё две семьи. Зинаида не вступала в конфликты с этими алкашами, потому что сама никогда не пила и всё мыла и чистила. Теперь она поняла, что не надо было так надрываться.

      Секретаршу звали Риммой. Знакомясь, она вполне серьёзно уточнила:

      – Рим-ма, два «м», такое имя.

      Зинаида подумала, что девица занятная. Она, например, почему-то в рабочей обстановке картавила, а дома нет.

      – На раскладушке согласны? – спросила Зинаида.

      – Согласна, бовше, мой, согласна!

      Вне стен НИИ Римма (два «м») выглядела проще. Зинаида прониклась к ней жалостью. Жила та хорошо. Родители присылали ей из родного посёлка деньги. Одевалась Римма модно, покупала пирожные и фрукты. Откуда могла взяться жалость? Непонятно. Сидя у тёплых труб, которые в этом подвале шли по всем стенам вместо батарей отопления, Римма рассказала, почему ей пришлось накануне зимы искать квартиру. В пригороде, где она квартировала, был военный аэродром. Самолёты взлетали и садились круглые сутки. Главный контингент этого населённого пункта состоял из «летунов». Так тут называли лётчиков. Их было много, почти все были женаты.

      Римма, которую Зинаида стала про себя называть почти сразу непочтительно без двух «м» Римкой, охотилась за одним «летуном», но тот вскоре улетел к своей семье, оставив Римку на шикарной частной квартире, не оплатив дальнейшее проживание. Зарплата у секретарши не ахти. Но за «угол» в подвале она стала платить исправно. Зинаида забыла историю с «летуном», Римма тоже не вспоминала. Ближе к Новому году она погрустнела. По дому ничего не делала, даже посуду за собой не мыла, а когда Зина напомнила об этом, Римка заплакала:

      – Видишь, у меня горе…

      Зинаида видела. Но горем не считала.

      – Домой мне ходу нет: отец на порог не пустит.

      – Бери с меня пример, – сказала Зинаида. – Я не побоялась. Живу, как видишь.

      – С тебя спросу мало! Ты же уборщица! А я у всех на виду!

      – Уматывай, – оскорбилась Зинаида.

      – А беременную, да ещё зимой, не