Симбиот. Сергей Александрович Баталов

белоголовыми горными хребтами.

      Ташша несколько раз прострелила теплый воздух раздвоенным язычком. Прохладный воздух предгорий сегодня вновь содержал в себе мало информации, но Ташша знала – из долины ветер иногда заносит запах листвы и цветов, и ощущать эти ароматы лета и тепла кончиком своего языка женщине-змее было очень приятно.

      Запахи из долины – это едва ли не все, что осталось ей от того периода, когда она была молода, хороша собой и главное – беззаботна.

      "Ночь опять будет холодной"! – безошибочно определила Ташша, поёжившись от ледяной воздушной струи, сползшей вниз с одной из горных вершин и коснувшейся её тела. – "С каждым годом ночи становятся все холоднее и холоднее. Правители говорят, что это – следствие изменения климата, вызванного умиранием нашего светила. А я думаю, что мы все просто стареем, наша кровь становится все холоднее и холоднее и оттого мы теперь мерзнем намного сильнее, чем тогда, когда наша кожа была черной и гладкой, а не серой и потрескавшейся.

      Однако, вполне возможно, что наши Правители не лгут нам. Уже много лет наши женщины не могут рожать здоровых детей. Молодые змейки появляются очень редко, причем многие их тех, кто родился в долинах, появляются слабыми, хилыми, долго не живут.

      Правители говорят, что во всем виноват Он, Сат – Бог-светило, Бог-Создатель.

      Может быть, так оно и есть. А может – и нет.

      Для моего ремесла лучше, чтобы Бог не был виноват ни в чем".

      Ташша постояла еще немного времени на пороге своей хижины, задумчиво глядя на светлое пятно на западе, толкнула внутрь прочную толстую дверь.

      За мощной, обитой стальными полосами воротиной начинался длинный и узкий проход. Проход вел внутрь горы и заканчивался в небольшом, но уютном гроте. Здесь, в глубине скалы у Ташши уже все было подготовлено к очередной долгой и трудной зимней спячке.

      В дальнем углу грота высокой и плотной копой высилась сушеная трава. Это в неё, в траву предстоит в очередной раз закопаться, зарыться немолодой уже женщине. Зимой в пещере холодно так, что на стенах выступает изморось, а от жуткого мороза не спасают ни стены, ни толстый слой мягкой и сухой травы.

      Весной, после наступления тепла, когда к Ташше вновь возвращается сознание и она с нетерпением ждет дня, когда сможет, наконец, выбраться из своего ледяного ада и погреть косточки под теплыми лучами Бога Света и Тепла, кости её тела ноют просто невыносимо. От боли, разрывающей на части суставы, спасает только настрой малой- травы. Однако Ташша хорошо знает – если настой пить много и часто, то очень скоро жизнь без очередной порции отвара становится невыносимой, пропадает сон и аппетит, а женщина-змея умирает от истощения и утомления.

      Ташша разожгла очаг, замерла, задумалась, глядя на огонь. В пещере запахло дымом, смоляными сучьями, прелой прошлогодней листвой.... Валежины не были сухими. Сухих палок и сучьев вообще в последние годы попадалось все меньше и меньше.

      Эти дрова когда-то были молодым и тонким деревом, погибшим задолго