О всех созданиях – прекрасных и разумных. Джеймс Хэрриот

а что же у него тогда? С андусом непорядок?

      – Нет-нет, – ответил я. – Но где-то кишечник у него закупорился, и это вызывает кровотечение. – Я поглядел на понурого, горбящего спину теленка. Он весь был сосредоточен на неприятных внутренних ощущениях и время от времени напрягался и кряхтел.

      Конечно-конечно, мне следовало бы сразу понять, в чем дело, ведь картина была на редкость четкой. Но вероятно, у каждого из нас есть свои слепые пятна, не дающие различить то, что прямо в глаза бросается, и несколько дней я, как в тумане, пичкал бедняжку то тем, то этим – даже вспоминать не хочется.

      Но мне повезло. Он выздоровел вопреки моему лечению. И только когда мистер Пикерсгилл показал мне комочек омертвевшей ткани, вышедшей с экскрементами, я наконец понял.

      – Это обрывок омертвевшей кишки, которая сама в себя втянулась. Инвагинация. Обычно она приводит к гибели животного, но, к счастью, ваш теленок избавился от препятствия естественным путем и теперь должен совсем поправиться.

      – Но как вы сказали? Что у него было-то?

      – Инвагинация.

      Губы мистера Пикерсгилла зашевелились, и я ожидал, что он вот-вот повторит новое словечко. Но попытка, по-видимому, не удалась.

      – А! – сказал он только. – Вот, значит, что у него было!

      – Да, но в чем заключалась причина, определить трудно.

      Фермер презрительно фыркнул:

      – Хотите об заклад побиться, я вам скажу! Я с самого начала, доложу вам, говорил, что расти он будет слабеньким. У него из пупка кровь шла, потому что родился-то он в проценте!

      Но мистер Пикерсгилл со мной еще не кончил. Не прошло и недели, как я вновь услышал в трубке его голос:

      – Поскорее приезжайте! У меня тут свинья безик устроила.

      – Безик? – Я даже замигал, отгоняя от себя видение двух хрюшек, затеявших перекинуться в картишки. – Боюсь, я не совсем…

      – Я ей микстуру от глистов дал, а она запрыгала и ну на спине валяться. Говорю же вам, самый настоящий безик.

      – А… да-да, я… да-да. Сейчас приеду.

      Когда я приехал, свинья немного угомонилась, но все еще страдала от боли: ложилась, вскакивала, кружила по закутку. Я ввел ей гран гидрохлорида морфия, и через несколько минут движения ее замедлились, а затем она улеглась на солому и уснула.

      – По-видимому, все обойдется, – сказал я. – Но какую микстуру вы ей дали?

      Мистер Пикерсгилл неохотно протянул мне бутылку:

      – Тут один заезжал – продавал их. Сказал, что любых глистов изничтожит, какие только есть.

      – Вот и вашу свинью тоже чуть не изничтожило, верно? – заметил я, нюхая жидкость. – И неудивительно. Судя по запаху, это же почти чистый скипидар.

      – Скипидар? Ох черт, только-то? А он-то божился, что средство самое новейшее. И деньги с меня содрал кардинальные.

      Я вернул ему бутылку:

      – Ну ничего. Дурных последствий, мне кажется, не будет, но место этой бутылке – в мусорном ведре, поверьте.

      Садясь в машину, я поглядел на мистера Пикерсгилла:

      – Я вам, наверное, порядком надоел. Сначала мастит, потом теленок, и вот теперь свинья. Целая полоса незадач.

      Мистер