Эвакуатор. Дмитрий Быков

тонкий, при этом без всякой болезненной хилости. Теперь было время рассмотреть комнату: она не видела толком названий его книг, но по обложкам угадывала стандартный набор плюс страшное количество фотоальбомов (главным образом природа; мы, значит, изучаем земную флору и фауну?). Компьютер был титанически навороченный, с серебристым корпусом, идеально плоским монитором не меньше двадцати трех в диагонали, четырьмя колонками по углам жилища – вообще чувствовалось, что все деньги уходят сюда. Прочая обстановка была явно хозяйская: Игорь проговорился однажды, что квартиру снимает, потому что с родителями жить не хочет.

      Он вернулся с двумя кружками жасминового чая, потом принес миску мелких желтых шариков.

      – Это наша инопланетная еда.

      – Ну ты подумай! Альфа Козерога, а жрут кукурузу с сыром.

      – Это только кажется, что кукуруза. На самом деле это наша секретная вещь, ужасно сытная. Каждый шар возвращает силу и приносит день жизни.

      – Ну, дней на пять я себе уже наела.

      – Учти, я нарушаю все инструкции, давая тебе такую еду.

      – Тебя теперь вызывать ковер, отнимать зверьки, лишать шары?

      – Очень быть дорого каждый раз вызывать ковер из Москва на Альфа Козерога. Мне присылать секретная шифровка: Юстас, Юстас, где шары? Почему кормить самка? Я выкрутиться, отвечать, что иначе она пожрать я. Быть вынужден утолять страшный посткоитальный аппетит. Не ешь много, станешь слишком толстая, я разлюбить, улететь.

      – А работа?

      – Какая работа, когда тебя толстая самка преследует сексуальными домогательствами…

      – Да, да. Кстати о домогательствах. Ты съел шар? Восстановился? Ты, помнится, хотел мне показать, как это делают у вас…

      – Да, сейчас. Обязательно. Я только отнесу чашки.

      Аккуратист, подумала она, какая прелесть.

      – Ну вот, – сказал он, ложась рядом. – Единственная просьба: не закрывать глаза, у нас это не принято. Почему у вас закрывают глаза, ты не знаешь?

      – Вообще догадываюсь. Чтобы не увидеть родное лицо, искаженное гримасой похоти.

      – А. Ну ладно. Я постараюсь не искажаться. Тем более, что какая же это похоть?

      Дальнейшее было странно, почти статично и все же трудноописуемо.

      Надо заметить, что в физической стороне любви вообще много такого, о чем лучше не думать. Всякий человек, которому случалось испытывать сильное физическое притяжение, отлично понимает, что, например, Отелло убил Дездемону не потому, что ее оклеветал Яго, рядом случился соблазнительный Кассио и т. д., а потому, что чувственному мавру с самого начала хотелось задушить хрупкую белую женщину с чертами виктимности, и сама она отлично знала, что этим кончится, и сознательно на это шла, еще отчасти его и провоцируя. Настоящая трагедия получилась бы, обойдись Шекспир вовсе без темы клеветы и оставь на уединенном острове только мавра, венецианку и их странные игры, обреченные прийти именно к такому исходу. Ну, может, Бьянка какая-нибудь будет еще бегать по сцене как невольный свидетель. Отелло задушил Дездемону не потому, что ревновал, а