Ни слова о магах. Михаил Кликин

рано встает, тому Бог дает, – ответил Стас.

      – Это верно. А я вон тебе блинов напекла, муки у меня немного было. Хорошие блины, на простокваше, в городе таких не делают. Вставай, попробуешь.

      – Сейчас, умоюсь только, – Стас выскользнул из-под одеяла, натянул джинсы и выбежал на улицу.

      Было студено. От леса к деревне тянулись щупальца тумана. Жемчужно-матовая роса усыпала траву и листву деревьев. По небу в восточной стороне словно кто-то расплескал кровь – бордовые, алые подтеки на бледной синеве. Пламенеющий шар солнце не спешил выглядывать из-за леса, прятался за вершинами деревьев, а, быть может, и за линией горизонта.

      Стас, ежась и охая, пробежался по холодной мокрой траве, поднырнул под низкие ветви растущий неподалеку рябинки, тряхнул ее. Выскочил словно ошпаренный из-под ледяного душа, запрыгал, растирая тело ладонями, смывая остатки вчерашней усталости. Взбодрившийся и посвежевший вернулся в избу. Тщательно вытер ноги о коврик у двери, сел за стол, рядом с лопочущим приемником.

      Варвара Ивановна принесла тарелку со стопкой блинов, поставила перед гостем, села напротив, сказала:

      – Не люблю на керосинке готовить. В печи все вкуснее получается. Да только топить ее – морока одна. Ладно зимой – там без этого нельзя. А сейчас – ленюсь. Да и тяжело, старая я….

      – «… в очередной раз размер пенсий будет увеличен…», – сказало радио, и Варвара Ивановна насторожилась, замерла, прислушалась.

      Стас тем временем поглощал невообразимо вкусные блины.

      – Большая ли у вас пенсия? – спросил он, когда диктор закончил говорить и пригласил к микрофону известного политика.

      – А! – отмахнулась хозяйка. – Какое там! Триста рублей с копейками. Вон у Валентины почти полторы тыщи, так она воевала…

      По радио обсуждали грядущее повышение пенсий.

      – Политиканы хреновы, – пробормотал Стас. А Варвара Ивановна все говорила:

      – Ветеранам-то сейчас хорошо платят. А я что? Всю жизнь в колхозе, птичницей… – она стала вспоминать старые времена, называла какие-то имена, фамилии, жаловалась на председателя, который давным-давно умер. Стас внимал, то и дело кивая, но пропускал все мимо ушей. Он думал о том, что пора выходить.

      Зона ждет.

      – Спасибо за угощение, давно так вкусно не ел.

      – Все уже, что ли? – всполошилась хозяйка. – Ты ж и не съел ничего.

      – Больше не лезет, – Стас в подтверждение слов похлопал себя по голому животу. – Да и идти мне пора. Только давайте, гляну радио ваше, как обещал вчера. Что там у него сломалось?

      – Кто его знает… – Варвара Ивановна залезла в шкаф, достала со дна картонной коробки старинную радиоточку с потрескавшимся корпусом из синей пластмассы, положила на стол. Вопросительно глянула на гостя: можно ли здесь что-то сделать?

      – Отвертка есть у вас?

      – Откуда, сынок?

      – Ножик какой-нибудь подходящий.

      – Сейчас, – Варвара Ивановна принесла с кухни своей единственный нож с истершимся лезвием. – Вот.

      – Пойдет. –