Исповедь фаворитки. Александр Дюма

пробормотала я растерянно, вспомнив о свидании, назначенном на этот вечер.

      – Нет, в Лондоне, в моем доме на Пикадилли[116]. Я с сомнением покосилась на Эми.

      – Спросите у Эммы, – сказала она, – что касается меня, то я к услугам вашей милости.

      – Я готова ждать, где вам угодно, милорд, – пробормотала я, надеясь, что нашла удачный ответ. – Только…

      – Только? – повторил адмирал.

      – Мне необходимо быть дома в десять вечера.

      – Вы вольны удалиться, когда вам будет угодно. Но, поскольку ответ может заставить себя ждать и мне из-за этого, возможно, придется задержаться допоздна, давайте выпьем по чашке чая с пирогом. После этого я верну вам свободу и попрошу вас возвратить мне мою, чего, разумеется, не стал бы делать, если бы надобность оказать вам услугу не принуждала меня вас покинуть.

      Он позвонил в китайский колокольчик, отозвавшийся протяжным трепетным звоном. Вошел слуга.

      – Чаю! – распорядился адмирал.

      Конечно, все приказания были даны заблаговременно, ибо лакей почти тотчас возвратился с подносом, полным пирожных, печений и прочих сладостей. Все это он поставил на стол.

      – Ну, моя прекрасная просительница, окажите нам любезность: подайте чай, – сказал мне адмирал.

      Я повиновалась, конфузясь и краснея, одной рукой протянула ему чашку чая, другой подала сахар, да при этом еще присела перед ним в малом реверансе, которому научилась в пансионе.

      – В самом деле, – сказал мне сэр Джон, – все, что я о вас слышал, чистая правда: вы обворожительны!

      Я с упреком посмотрела на Эми. Фраза, вырвавшаяся у адмирала, доказывала, что он не только предвидел мой визит, как мне раньше показалось, а просто ждал его.

      – А, вы сердитесь на нее, зачем она мне проговорилась, что ее подруга – самое очаровательное создание на свете? И на меня вы сердиты за то, что мне захотелось увидеть вас? Но ведь с вашей стороны было бы очень жестоко отказаться прийти сюда. Тем самым вы бы обрекли вашего друга Дика на участь матроса, что, по-видимому, не является его призванием, а меня бы лишили возможности осуществить мое призвание, став вашим покорным слугой.

      Я не знала, что мне ответить на эти речи, в которых было так много изящной учтивости, но явно маловато почтительности. Он протянул мне свою чашку, чтобы я добавила туда несколько капель сливок. При этом он заметил, что моя рука дрожит.

      – Каково! – пробормотал он. – «Если вы порядочная и хороши собой, вашей порядочности нечего делать с вашей красотою»[117].

      Я с удивлением посмотрела на него.

      – Вы не видели на сцене «Гамлета»? – спросил он.

      – Нет.

      – То, что я вам сейчас сказал, Гамлет говорит Офелии, поражаясь тому, как столько грации, красоты и добродетели может сочетаться в одной женщине.

      Я покачала головой.

      – Но, поскольку Офелия сомневается в любви принца Датского, – продолжал сэр Джон, – он говорит ей:

      Не верь дневному свету,

      Не верь звезде ночей,

      Не верь, что правда где-то,

      Но верь любви

116

Пикадилли – одна из самых престижных улиц и одноименная площадь в центре Лондона; район аристократических клубов, дорогих магазинов и увеселительных заведений.

117

«Гамлет», III, 1. Перевод Б. Пастернака.