Исповедь фаворитки. Александр Дюма

вспыхнуло румянцем стыда, но сердце так и запрыгало от радости. Это было совсем не то, что похвала маленького пастушонка, назвавшего меня красивой, или придирки взбалмошных пансионерок, которые оттого и смеялись над моей неловкостью, что я показалась им слишком красивой. Теперь леди и джентльмен, настоящие городские господа, восхищались мной, и искренне, без оговорок!

      Я сама не заметила, как подошла поближе.

      Художник протянул мне руку, и в ответ я подала свою.

      – А что за ручка! Я не говорю о том, какова она сейчас, но какой обещает стать! Посмотрите-ка, Арабелла.

      – О, будьте уверены, что я любуюсь ею с таким же наслаждением, как вы, Ромни. Благодарение Богу, я не завистлива. Вы разрешите узнать ваше имя, мисс?

      – Меня зовут Эмма, сударыня, – отвечала я.

      – А сколько вам лет? – спросил художник.

      – Должно быть, около четырнадцати, сударь.

      – Как? Вы не знаете собственного возраста?

      – Матушка никогда не называла мне его точно.

      – Право же, это наверняка дочь какой-нибудь герцогини, – заметил Ромни.

      – Нет, милорд, – возразила я. – Моя мать простая крестьянка.

      – А эти малыши, – спросила дама, – они ваши брат и сестра?

      – Нет, миледи, меня взяли в дом их дедушки, чтобы я заботилась о них и обучала их чтению и письму.

      Склонясь к художнику, дама шепнула ему на ухо:

      – Подумать только, Ромни, какую карьеру она бы сделала в Лондоне с таким-то личиком!

      – Замолчите, искусительница! Вы же погубите девочку!

      Он обернулся ко мне:

      – Мисс Эмма, не соблаговолите ли вы оказать мне величайшую любезность?

      – Охотно, сударь, – отвечала я. – А какую?

      – Потерпите минут пять, сделайте милость, чтобы я мог сделать с вас набросок.

      – С удовольствием, сударь.

      – В таком случае оставайтесь в том же положении, как и сейчас.

      Я замерла. Он слегка повернулся на своей скамеечке, и меньше чем минут за десять прелестная акварель была готова.

      Пока он работал, я с жадностью следила за каждым движением его кисти.

      Закончив, художник показал мне набросок:

      – Вы узнаете себя?

      – О, – вскричала я, вновь краснея, на сей раз от удовольствия, – этого не может быть, я не настолько красива!

      – Вы еще в тысячу раз лучше! Но знаете, Арабелла, для того чтобы передать эту прозрачность кожи, воспроизвести блеск этих влажных глаз, эту пышную волну волос, нужны масляные краски… Приезжайте-ка в Лондон, мисс! Когда жизнь в провинции вам наскучит, за один-единственный час, если вы соблаговолите мне его уделить, я заплачу вам столько же, сколько вы получаете за год воспитания этих двух ребятишек.

      – После этого попробуйте назвать меня искусительницей, Ромни!

      – Вы тоже можете что-нибудь предложить ей, Арабелла, я не стану вам мешать.

      – Если вы приедете в Лондон, мисс, и если согласитесь удовлетвориться местом компаньонки с жалованьем десять фунтов в месяц, я буду счастлива взять вас к себе… Ромни, дайте-ка мне листок бумаги и карандаш.

      – Что