One. Юрий Рогоза

в волшебном сундучке?…»

      – Ой, нет!.. – воспротивилась я – Нужно иногда тормозить…

      Подруга удивленно посмотрела на меня:

      – Слушай, ты уже большая девочка. Должна знать, что все, что делает человека счастливым – или вредно, или противозаконно, или глубоко безнравственно. Кроме того, ты забыла?…

      Она взяла меня за кончики пальцев и начала их раскачивать в такт нашей любимой поговорке, давно ставшей негласным правилом нашей разгульной жизни – Молодая красивая женщина в Нью-Йорке имеет право на все-все-все, кроме двух вещей…

      Последнюю фразу мы всегда произносили громко и хором. Я не собиралась ломать традиции.

      – Скучать и быть несчастной!!!. – дружно прокричали мы. И любимая мантра сработала, на душе сразу стало легче.

      – Кстати, о тормозах… – Молли бросила на стол передо мной початый блистер риталина – Тормоза придумал трус!.. Если сегодня я не увижу нашего загадочного дядюшку Джо, ты очень об этом пожалеешь, Линда Берроуз…

* * *

      Джозефа Берроуза мы увидели. Для этого даже не пришлось спускаться в зловещую кафельную прохладу больничного морга. Его лишь готовились транспортировать туда. А пока что его бесформенное тело лежало на отвратительного вида тележке. И было накрыто зеленоватой простыней, из-под которой выглядывали две бледных ступни. С большого пальца одной из них кокетливо свисала бирка с моей девичьей фамилией.

      Еще в душе, стоя под приятно покалывающими струями, я вдруг поняла, что поеду к старику. Не могу не поехать.

      По одной простой причине. Потому что, когда умирал папа, меня не было рядом. Я занималась сексом в общежитии колледжа. Всего в нескольких часах езды. С Дэвидом, самым красивым парнем на факультете. Капитаном команды по плаванию, по которому сходили с ума все девчонки. У него была фигура греческого бога и огромные синие глаза. Когда он шепнул «– Пойдем ко мне…», я остолбенела от свалившегося на мою шальную голову счастья. И, оказавшись в комнате красавчика Дэвида, первым делом отключила телефон. Чтобы мир случайно не отобрал у меня мою женскую добычу.

      Мир не помешал мне. Он не смог дозвониться. Но не смог дозвониться и папа.

      Он был в больнице уже неделю, но умер именно в этот вечер. В те самые минуты, когда я стонала от наслаждения, чувствуя себя чемпионкой полушария по счастью.

      Папа ничего не говорил. Лишь в самом конце он повернул к замершей маме лицо и улыбнулся. В тот же миг его правая рука застыла, не дождавшись тепла моей ладони.

      Все это мне рассказала мама. Очень деликатно, без малейшего упрека. Чтобы не сделать мне больно…

      Не подумайте, что случившееся сломало психику 20-летней американской девчонки со Среднего Запада. Конечно, нет.

      Но сегодня, много лет спустя, это стало единственной причиной, по которой я согласилась съездить к умирающему дяде Джозефу, а вовсе не странные бредни старого пердуна. На я и в этот раз опоздала…

      Две юные нянечки приводили в порядок больничную койку. Уничтожали следы страданий предыдущего бедолаги, чтобы следующему было на его месте уютно