Ангел с человеческим сердцем. Ванда Леваниди

ее мамы, и понял, что не справляюсь. Мы с Робом попросили разрешения у Старейшин, а затем обменялись подопечными.

      – А почему он на тебя так смотрел в столовой?

      – Мы можем читать мысли друг друга. Он недоволен тем, что ты знаешь все, и боится за нас обоих.

      Я искренне удивилась:

      – А за меня-то почему?

      – Я говорил тебе, что Роб – Хранитель трижды дольше меня и знал Эрика лично. Он слышал, что Старейшины скоро появятся, желая убедиться, что мы справляемся с новыми подопечными, и когда они прочтут наши с тобой мысли, он ничем не сможет помочь. По его словам, я повторяю ошибку Эрика. Он переживает.

      – Я слишком много знаю, да?

      – Не паникуй, Элизабет. Тебе нечего бояться. Тебе ничего не сделают.

      – Я не о себе волнуюсь! Сотри мне память на время, пока они не уйдут!

      – Это не поможет, – его голос стал тише.

      – Но почему???

      – Потому что даже если ты не будешь помнить меня, я буду постоянно думать о тебе, не как о подопечной!

      Я молчала и пыталась понять смысл его слов. Мне было трудно поверить в то, что он говорит. Его глубокие большие глаза с густыми пышными ресницами смотрели мне прямо в душу, не давая пошевелиться.

      Он облокотился на стену и продолжил:

      – Они все равно накажут меня и заставят корректировать твою память. Так подари мне хотя бы эти несколько дней до их прихода, дай мне побыть с тобой, милая, не проси меня стереть тебе память!!!

      «Я сплю? Неужели это он ко мне обращается?»

      Было ощущение, что на меня ведро холодной воды вылили после его слов. Я была настолько слепа с мыслью о своей безответной любви к нему, что не замечала той нежности, с которой он прикасался ко мне, и которая наполняла этот старый кабинет. Я прошептала:

      – Я люблю тебя.

      Он застыл статуей на некоторое время, а потом последовал удар кулаком о стену:

      – Я не думал, что ты тоже. Ты даже не представляешь, во что я втянул тебя! Ты не знаешь, что делает любовь к Хранителю! Когда тебе сотрут память, ты еще долго не сможешь никого любить! – он чеканил слова, – При каждой влюбленности тебе будет рвать грудную клетку от боли, и ни один врач не сможет назвать причину. Это будет до тех пор, пока я буду рядом. А я не смогу тебя покинуть, ближайшие лет тридцать, пока за тобой не перестанут охотиться. Другого Хранителя тебе не дадут, и ты постоянно будешь в опасности! – он почти сорвался в крик.

      Я притихла, прошептав:

      – Лорен… – и вспомнила суматоху вокруг нее в кафе, когда она от боли не могла дышать.

      – Я знаю, что ты помнишь это. У тебя будет так же. А я не смогу уйти, зная, что ты в опасности.

      Я перебила его движением руки:

      – Все, Дэвид, хватит! Мне все равно, что у меня будет болеть, и кто будет за мной охотиться! То, что я чувствую сейчас к тебе – вот что важно, и ответное чувство с твоей стороны для меня меняет все! – я не привыкла произносить такие слова, точнее ни разу и никому не говорила их.

      Он подошел ко мне уверенным шагом и снова прижал к себе. Перед глазами все поплыло, то ли от энергии, которая заполнила все мое