А зори здесь тихие… В списках не значился (сборник). Борис Васильев

Васкове отыгрываются.

      – Чего молчишь, Васков? О чем думаешь?

      – Думаю, надо ловить, товарищ Третий. Пока далеко не ушли.

      – Правильно думаешь. Бери пять человек из команды и дуй, пока след не остыл. Кирьянова там?

      – Тут, товарищ…

      – Дай ей трубку.

      Кирьянова говорила коротко: сказала два раза «слушаю» да раз пять поддакнула. Положила трубку, дала отбой:

      – Приказано выделить в ваше распоряжение пять человек.

      – Ты мне ту давай, которая видела.

      – Осянина пойдет старшей.

      – Ну, так. Стройте людей.

      – Построены, товарищ старшина.

      Строй, нечего сказать. У одной волосы, как грива, до пояса, у другой какие-то бумажки в голове. Вояки!.. Чеши с такими в лес, лови немцев с автоматами… А у них, между прочим, одни родимые, образца 1891 дробь тридцатого года…

      – Вольно.

      – Женя, Галя, Лиза…

      Сморщился старшина:

      – Погодите, Осянина! Немцев идем ловить – не рыбу. Так чтоб хоть стрелять умели, что ли…

      – Умеют.

      Хотел Васков рукой махнуть, но спохватился:

      – Да, вот еще. Может, немецкий кто знает?

      – Я знаю.

      Писклявый такой голосишко, прямо из строя. Федот Евграфыч вконец расстроился:

      – Что – я? Что такое я?.. Докладывать надо!

      – Боец Гурвич.

      – Ох-хо-хо!.. Как по-ихнему «руки вверх»?

      – Хенде хох.

      – Точно, – махнул-таки рукой старшина. – Ну, давай, Гурвич…

      Выстроились эти пятеро. Серьезные, как дети, но испуга вроде пока нет.

      – Идем на двое суток, так надо считать. Взять сухой паек, патронов… по пять обойм. Подзаправиться… Ну, поесть, значит, плотно. Обуться по-человечески, в порядок себя привести, подготовиться. На все – сорок минут. Р-разойдись!.. Кирьянова и Осянина – со мной.

      Пока бойцы завтракали и готовились к походу, старшина увел сержантский состав к себе на совещание. Хозяйка, по счастью, куда-то уже смоталась, но постель так и не прибрала: две подушки рядышком… Федот Евграфыч угощал сержантов похлебкой и разглядывал старенькую, истертую на сгибах карту-трехверстку.

      – Значит, на этой дороге встретила?

      – Вот тут, – палец Осяниной слегка колупнул карту. – А прошли мимо меня, по направлению к шоссе.

      – К шоссе?.. А чего ты в лесу в четыре утра делала?

      Промолчала Осянина.

      – Просто по ночным делам, – не глядя, сказала Кирьянова.

      – Ночным?.. – Васков разозлился: вот ведь врут! – Для ночных дел я вам самолично нужник поставил. Или не вмещаетесь?

      Насупились обе.

      – Знаете, товарищ старшина, есть вопросы, на которые женщина отвечать не обязана, – опять сказала Кирьянова.

      – Нету здесь женщин!.. – крикнул комендант и даже слегка пристукнул ладонью по столу. – Нету! Есть бойцы и есть командиры, понятно? Война идет, и покуда она не кончится, все в среднем роде ходить будем…

      – То-то у вас до сих пор постелька распахнута, товарищ старшина среднего рода…

      Ох и язва же эта Кирьянова!