Святые и дурачок. Анджей Иконников-Галицкий

ней фигура в потрёпанных брюках и тёмной рубашке – Автор.

      Автор оборачивается к нам, продолжает прерванную речь.

      И больше ничего

      Я ни к чему не нужен. Я, собственно, наг и сир.

      Лоб клюёт бессонница. Ночь ничь не видит.

      «Отче наш, – вдруг говорю, – Иже еси

      на небесех! Да святится имя Твое, да приидет

      царствие Твое…» – Тут пауза. Часы стоят.

      Это был вдох. Наперерез дыханью

      врывается: «…да будет воля Твоя

      яко на небеси и на земли…» – и выдыхаю.

      Я ни с кем никому, в большой квартире, на дне

      мёртвого моря-мира, склизко, забиты ставни –

      выпрашиваю: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь, –

      а есть не хочу, больно мне, – и остави…» –

      Именно так! Ребро поднимает вдох:

      «…нам долги наша, якоже и мы оставляем

      должником нашим…» – Вечность журчит водой

      в трубах – они поют, как коммунары перед расстрелом.

      «И не введи нас… – хором гудят за мной –

      …во искушение, но избави…»

      Утро, всё кончено, тает мой дом ледяной…

      Пуля летит – «…от лукавого» – и разбиваем.

      Вспышка. Дверь. Лестница. Жизнь – Магомедов кувшин.

      Вот те и ночь! Ну уже не заснётся.

      Отче наш! Ты один. Я один.

      И ничего больше не.

      Не остаётся.

      Несколько шагов по водам. Об апостолах

      Вонми, небо, и возглаголю,

      и воспою Христа,

      от Девы плотию пришедшаго.

      Откуда берётся имя

      У моей бабушки Веры была старшая сестра Анна, и была младшая – Елена. Родственники будут сопровождать нас на некоторых участках нашего пути, поэтому познакомимся. Бабушка Вера Александровна, 1900 года рождения; Анна Александровна, моя крёстная (на детском языке – Кока), 1898 года рождения; Елена Александровна (на детском – тётя Лёля), 1904 года рождения. И были два брата, Павел (1902 года) и самый младший, Николай (1906-го). В их жизни запечатлелась вся русская история двадцатого века: от Порт-Артура до Беловежской пущи, через революции, войны, репрессии и блокады, но об этом не сейчас.

      Сейчас вот о чём.

      Меня крестила Кока.

      Как это было, я, естественно, не знаю.

      Вот сейчас, рассказывая самому себе собственную жизнь (а это неизбежно, чтобы перейти к теме «Святые и я, грешник»), я вижу, какой она (жизнь) оказалась запутанной. Всегда хотел жить просто, а получалось сложно. Поэтому немного терпения: о сложностях моего крещения.

      В то время, когда я родился, крестить человека было не такто легко. На весь Ленинград с его уже почти четырьмя миллионами жителей существовало чуть больше десятка действующих церквей, причём половина – кладбищенские. Все они просвечивались насквозь светильниками КГБ. Ходить в церковь, а тем более крестить – побаивались. Но в моём случае это не главное. Я изволил телесно родиться на два месяца раньше срока. Стояла холодная, промозглая осень, моя мама простудилась и не доносила меня. А я, едва показав свету своё крохотное тельце, заболел и вполне даже собирался умереть. Так