Сны на ветру, или Плотоядное вино. Виктор Стасевич

берег и несла свои коричневые воды мощной струёй. До моста было далеко, он может пропустить трактор, тогда Тарабаркин махнул рукой и прыгнул в речку. Холодная вода прихватила его и понесла, от неожиданности Санька чуть не заорал, но его тут же прибило к противоположному берегу. Он ухватился за ветки свисающей ивы, подтянулся и полез наверх. На него сыпались жёлтые цветы, пушистые, как шмели, но они ему радости не доставляли. Наконец он пробился сквозь кусты ивы и вовремя. Перед ним уже двигалось громадное железное чудовище.

      Тарабаркин запрыгал вокруг трактора, махая руками, пытаясь его перекричать, но тот неумолимо двигался, не замечая суетившегося человечка. Санька в отчаянии прихватил кусок засохшей глины с края дороги, метнул его в трактор, глина разбилась о капот и двигатель трактора поперхнулся.

      Машина остановилась, из кабины выглянул рассерженный тракторист, потом скрылся и вновь появился, но уже с увесистым гаечным ключом. Он деловито выпрыгнул и молча пошёл на Тарабаркина. Санька был настолько ему рад, что даже не придал никакого значения предстоящей опасности.

      Тракторист, разглядев его, остановился, угрожающе раскачивая ключом. Перед ним стоял улыбающийся Тарабаркин, грязный, в иле, мокрый, обсыпанный цветами ивы, представляя яркую иллюстрацию из социальной рекламы про наркотики или про бездомных животных. Тогда тракторист, переложив в другую руку ключ, без лишних комментариев ударил Саньку кулаком промеж глаз.

      Тот отлетел и заверещал:

      – Очумел, мужик! Я тебе шабашку хотел предложить, выпивку, заработок, а ты драться.

      – Не хрен в буржуйский агрегат камнями кидаться. Ты хоть знаешь, сколько тянет его лобовик, он же к электронике подсоединён, его менять, японцев звать, валютой платить, а ты, болт с резьбой, вредительством занимаешься.

      – Да это глина, она рыхлая, я ведь только остановить тебя хотел, а ты прёшь на иномарке и не видишь простых людей, тоже мне олигарх, – сидя посреди дороги и сплёвывая, жалобно верещал Тарабаркин.

      – Да пошёл ты, – тракторист развернулся и полез в кабину.

      – Тогда я лягу поперёк, переезжай меня, но я не уйду, – заявил Санька и, не поднимаясь, перебирая руками и ногами, выбрался на середину дороги.

      Трактор вздрогнул и пошёл на Тарабаркина. Отвал нижним ножом коснулся подбородка Саньки, он упёрся руками в землю и закрыл глаза. Трактор ещё чуть дёрнулся и замер, было слышно, как из кабины вылез водитель. Он подошёл к сидящему Тарабаркину, легонько пнул в спину и уже миролюбиво предложил:

      – Давай, вставай, не дури.

      – А поможешь мне? – отодвигаясь от железа, проговорил Санька.

      – В чём? – тяжело вздохнул тракторист.

      – Да у моего друга одна заноза железная торчит, надо бы выдернуть.

      – Это к врачу, я по крупному работаю.

      – Нет, ты не понял, заноза, это труба посреди огорода.

      – Никак у Илларионовича?

      – Вот видишь, знаешь, – встал Санька и принялся отряхиваться.

      – Хорошо,