НОСИТЕЛЬ. Владислав Жеребьёв

чисто. Зураб в свое время эту тему приметил, вот и сколотил банду. Почистили они зону, возвели забор, выставили с десяток вагончиков. У них там подстанция, питаются они откуда-то, а откуда не ясно. Все, кто лезут, просто спросить даже, тут же пулю в голову получают. Теперь там живут те, кто может себе это позволить. Другие же в обслуге. Я вот караваны водил, проводником. Те, что не по тракту прут, тем мои услуги нужны были. Сюда просто так и не пройдешь, болота да грязь. Много заразных, а я дорогу знаю, легкую. Каждую неделю проверяю, делаю поправки, точнее делал.

      Лелик вдруг запнулся на полуслове и затих, видимо, посчитав, что закончил свой монолог.

      – Так что за бега? – Снова потребовал ответа Вахитов.

      – Я же говорю, развлечение. Когда откроют, сразу все поймешь, а если кратко, то мерзость. Я-то такое не поддерживаю. Длинный ангар, в нем будки, в будке по человеку, и трасса по тросику. Надо добежать до конца ангара первым и залезть на столб.

      – И это все? – Задача показалась подозрительно выполнимой.

      – Все, да не все. Зураб собак держит, их специально на людей натравливают и мертвечиной кормят. Они, наверное, кроме человеческого мяса, ничего в жизни не видели. Вот этих собак с цепи и спускают. А вокруг народ сидит, из гостей, да чистых. Ставки значит делают. И не в слепую будут делать, сначала тебя народу покажут, мол, чтобы знали, на что идут их харчи и патроны. Обычно патронов по десять ставят на забег, или пару банок консервы, но бывало такое, что ящиками да цинками. Был тут один малый, жилистый. Три недели держался. Собаки его покусали прилично, а он все бегал и бегал. От заражения крови, наверное, помер. Жил как раз в твоей будке.

      Вечером, наверное, это был вечер, так как Вахитов перестал ориентироваться во времени, принесли еду. В приоткрывшуюся створку просунули пластиковую миску с мутным варевом и кусок чего-то, что оказалось жестким и неприятным на вкус подобием хлеба.

      – Уже хорошо. – Произнес Ваха, оценив качество предложенного угощения. – Не черви, не гниль.

      Как бы отвратительно варево не было, нужно было поддерживать силы. Переборов брезгливость, полковник осушил миску и прислушался к ощущениям. В животе забурлило, но не критично. В жиже даже попалась пара ломтиков картофеля, невиданная роскошь.

      А вот Зяма, похоже, получал искреннее наслаждение. Урчание и сопение за стенкой, перемежавшееся с нецензурными восклицаниями, было тому подтверждением. Чуть позже створка вновь распахнулась.

      – Миску. – Потребовал хозяин все того же голоса, что ранее сопровождал удар током. – Ногой подвинул, наружу не соваться, а то покалечу.

      В луче фонаря, бьющего в глаза, Вахитов приметил неясный контур, тяжело нависший над воротцами. Поспешно закрыв глаза рукой, он выпихнул пустую посуду, и наблюдал, как исчезает свет, сначала за створками, а затем за чем-то массивным, опустившимся сверху. Видимо был какой-то механизм, опускался он совершенно бесшумно и блокировал выход. Без шансов, в общем, только жди, когда сами выпустят, да и куда? На трассу, перед собаками, да с колодкой