Пансионат «Кавказский рай». Виктор Васильевич Кабакин

на меня. Моя чуткая, внимательная жена сразу поняла, что случилось что-то неординарное, связанное не просто с работой. Более того, она сразу догадалась, что именно.

      – Разумовская?

      – Да, – кивнул я головой.

      – Когда уезжаешь?

      – Сегодня днем.

      Она обняла меня. Моя жена знала все, что касалось моей личной жизни до нашей с ней встречи. В том числе, и о Разумовской.

      * * *

      Я люблю ночное звездное небо. Днем мы окружены суетой и повседневными заботами, звездная ночь как бы приобщает нас к секретам мироздания и в то же время помогает разгадать тайну вечности. Наверное, к этой тайне мы вплотную приближаемся в двух случаях: когда встречаемся со смертью и когда переполнены любовным чувством.

      Около десяти лет назад в летнюю ночь мы лежали с Соней Разумовской, тогда еще отнюдь не знаменитой певицей, а обычной девчонкой, на пляже в Крыму. Позади нас был знаменитый Воронцовский парк, выше – гора Ай-Петри с огоньком на вершине, который из-за большого расстояния походил на одну из многочисленных звезд, охранявших наше любовное пристанище. Лунная дорожка, начинавшаяся в двух метрах от нас, устремлялась по асфальтовой поверхности моря к горизонту. Словно хотела показать, где мы находимся. Но мы меньше всего желали, чтобы кто-то нарушил наше уединение. Мы были молоды, веселы и беззаботны.

      Мы познакомились сегодня утром на пляже, весь день провели вместе, были на вершине Ай-Петри, где ели в кафе мясо с тушеной картошкой, приготовленное особым способом в горшочках, и пили мацестовский херес.

      Поздно вечером купались голышом в тепло-молочном море и теперь лежали, обнявшись под простыней, и смотрели друг другу в глаза. За весь день я так и не понял, какая она – Соня. Казалось, в ней уживаются совершенно разные, взаимоисключающие личности: от вульгарной девицы, способной при случае на грубость, да еще с матерком, до нежной души, замирающей в восторге от тонкого запаха цветка или вида живописного стебелька. Порывистые подростковые движения вдруг сменялись продолжительной задумчивостью, тогда она становилась вялой и отвечала невпопад. Сейчас она робко обнимала меня и словно неопытной рукой касалась моего тела. Однако за внешней стеснительностью скрывалась натура чувственная и глубокая, не терпящая половинчатости, отдающая себя всю, но и требующая взамен полной отдачи.

      – Я знаю тебя всю жизнь, – шептали ее губы, а глаза сияли теплым серебром. И хотя это было неправдой, я вдруг поверил, что действительно и я знал ее всегда, причем до мельчайших подробностей – до малейшего изгиба ее тела, движения руки или оттенка голоса. Вдыхая тонкий аромат лаванды, которой пахли волосы Софьи, я провел рукой по ее спине. Она порывисто повернулась ко мне, и мы замерли в объятиях. Она действительно оказалась опытнее в любовных играх, чем можно было предположить вначале. Ее тонкие знающие пальцы устремлялись именно туда, где мне хотелось, чтобы