Найди то, не знаю что…. Андрей Ланиус

с кистями, ножичками и прочими инструментами, требовавшимися для художественного творчества либо реставрации старых полотен.

      Нечто подобное Пережёгин уже видел, причем совсем недавно.

      Ну, конечно, в комнате профессора. Так он, значит, не только химик, но еще и художник? Любопытно…

      Пережёгин аккуратно закрыл дверцы шкафа, и в ту ж секунду его слух уловил легкое поскрипывание ступенек. Кто-то поднимался в мансарду, находясь совсем рядом. Но только не Ключник, у того была куда более тяжелая поступь.

      Впрочем, «народному эксперту» не оставалось ничего другого, как немедленно спрятаться в единственном подходящем для этого месте – под кроватью.

      Что он и проделал не без лихости.

      По счастью, кружева на покрывале имели то же свойство, что и ветви сирени.

      Пережёгин мог наблюдать через многочисленные мелкие просветы за событиями вокруг, сам оставаясь невидимым.

      Дверь скрипнула, и в мансарду ступил Вадим Эдуардович. В руках он держал тубус коричневого цвета.

      – Уф! Добрался, наконец, – выдохнул отставной профессор. – Нет, что ни говори, а всё же дальняя дорога утомляет. Хорошо бы немного взбодриться… Ну-ка, глянем, нет ли чего в холодильнике? – Он открыл дверцу: – О, армянский коньяк! Продегустируем, пожалуй. – Усиков сделал глоток прямо из горла и поставил бутылку на место, после чего расположился в одном из кресел, пристроив тубус на коленях.

      – Что же мне делать с этим сюрпризом? – подняв глаза к потолку, вопросил он кого-то, ведомого лишь ему одному. – Сказать им сразу или после? Нет, сразу нельзя, ведь они должны привести покупателя. Нельзя портить спектакль импровизацией, которая может еще и сорваться. Ладно, пока я его спрячу, но куда? В холодильник? Нет, они же будут его открывать. В шкаф? Но там всё заставлено. Ага, положу на шкаф… – Он поднялся, примостил тубус сверху, затем отошел к центру мансарды: – Нет, так тоже не пойдет. Его хорошо видно со всех точек. Брат спросит: «Что это такое?» А после меня же обвинят в том, что я сломал им всю игру. – Усиков вздохнул и снова огляделся: – Ага! Спрячу его пока под кроватью, а после достану.

      Профессор хотел наклониться, но вдруг заохал и схватился за поясницу:

      – Ох, старость – не радость, верно говорит народная мудрость.

      После довольно продолжительной паузы он уронил тубус на пол и катнул его ногой вглубь, прямо на Пережёгина.

      – Ладно, может, Гена сподобится его достать. Но ведь и у него радикулит. Ба! Да мы попросту передвинем кровать, она же на колесиках…

      Перспектива для наблюдателя была малоприятной, притом, что внезапно возникшую ситуацию теперь предстояло постоянно держать на дополнительном контроле.

      Между тем, Вадим Эдуардович уселся в другое кресло, лицом к двери, мурлыча под нос какой-то бравурный мотивчик.

      Прошла еще минута-другая, и в нижнем коридоре послышались громкие голоса нескольких человек. Кажется, один из голосов принадлежал Дине.

      «Значит, вся шайка