На рыбью ногу. Маленькие повести и рассказки. Николай Новиков

пули летают… Живут, мол два года… оторвало поди… безмудой… Жена слухов не слушала-раз! -и на тебе двойню! Год – и еще один ребятёнок. Так народилось еще трое. Оля рожать устала. Просила пощады. Витька злился, но с годами стал смиреннее… дети вырастали… любо-дорого смотреть. Один к одному… курчавые… белобрысые… все в папаньку. И он свой инстинкт основной стал глушить. Пробовал на других заглядывать- те от такого «снайпера» за версту в кусты прыгали… пробовал пить-одно разорение… не берет его литра «беленькой» … а два …уже дорого. На его счастье попался ему на вокзале в райцентре какой-то дядька. Бомж не бомж… дед не дед… вроде не «лихоманец» … Закусившись языками в пельменной, учуял в этом дядьке человека умного и многоопытного. Взял, да и пригласил в гости. А тот возьми и согласись!

      Жене вот «радости»! Два «мазурика», да своих мелких еще пяток. Но Ольга знала: «Делов на рыбью ногу» – любимое Витькино выражение. Ног у рыбы искать не стала …покормила… попоила, чем Бог послал, да, помолясь, спать отправила. Утро вечера… Как с вечера отправила в летнюю комнату… там и нашла утром. Сидят, болтают… Ни в одном глазу. И так дня три. Отощали… Дядька оказался бывшим конструктором… секретным… списали, как и Витька по болезни… да и заслуги забыли. Дети разъехались, жена померла. И что делать смертному с таким-то умищем? Вот он и стал ездить между детками и внуками-пока не надоел им своим присутствием, и квартира «не кончилась». Позвали христианские братья… да он счел, что куда им инвалид… Сердце Виктора воспылало было любовью нечеловеческой, да жена поостудила… А старичек —вжух! – да и смыться решил. Видно почуял… Да и какой старик он в 52 года… Жизнь нагнула. На прощание дал два наказа. Первый: «Никогда не говори и не обещай людям- «я бросил… что-то» … «я завязал» – «отвечай —я пока не… курю, не пью, не ем… ну и т.д.» «тогда никому, кроме Бога, ничего недолжен и ни что не нарушишь.» Второй наказ: «Брать бери, но не воруй!» Обещал, вскоре, кому надо о Витькиных делах сообщить и помочь. С тем и ушел. Звали Сергей Иванович его. О нем пока все.

      Через недельку Виктора вызвонили в область. В обществе охотников ему отыскали место егеря-лесника. Оклад не велик, да главное работа! И покатилась опять жизнь курьерским поездом. Лошадь, да «Урал» мотоцикл в подмогу- какое ГАИ в тайге? Вот и решал охотничьи дела Витек теперь «по-взрослому» -авторитет… без него ни дров выписать тебе… ни за утками сходить…

      Решал. Но сильно не злобствовал, наказывал в меру и только наглых. А дома на столах семейных и грибы вам, и ягоды, и рыба и зайчатинка… Делов-то… на рыбью ногу! Ольга забегала фельдшерицей по болящим, дети подросли и пошли в школу… в интернате (свою закрыли… кого учить? Комаров со слепнями?) Но семейство носа не вешало-земля прокормит, да и что там в городе делать. Так и жили они. Не обещали-делали. Брали-не воровали. Сказка.

      Сказкой стал перевод Витькиного хозяйства Московским начальникам под призор. А что?