Возвращение алтаря Святовита. Алексей Борисов

ждал этого вопроса. Вот снимок обратной стороны лезвия. Читайте монограмму.

      – Потрясающе. Надпись на латыни немного затёрта, но читается. Никогда не слышал о Ордене Меркурия. Скажите, вы видели клинок? Где он находится?

      – Видел и даже держал в своих руках. Это один из предметов частной коллекции. В конце тринадцатого столетия меч в качестве трофея захватил Карл Анжуйский, в пятнадцатом его выкупил у Джованны II вюрцбургский епископ, а почти через сто лет Юлий Эхтер фон Мешпельбрунн отдал его за некоторую услугу одному русскому боярину Ивана IV по имени Илья. Его потомки и владеют им, как и остальными артефактами, до сих пор. Боюсь, ни вам, ни кому-либо другому коллекцию посмотреть не удастся. Во-первых, она очень далеко; а во-вторых, владелец пожелал остаться инкогнито. Из документальных подтверждений есть только копия купчей с описанием. На начало нашего столетия оригинал находился в архиве замка и, по-моему, до сих пор там. Окажетесь в Баварии, поинтересуйтесь.

      – Может? – с надеждой в голосе спросил Петер и поджал губы, когда я отрицательно покачал головой.

      – Мы слишком увлеклись. Есть дела насущные, и они никуда не денутся. Для начала ознакомьтесь вот с этими бумагами, – я протянул Дистергефту папку, – в Имперском министерстве оккупированных восточных территорий создана интересная организация. В её состав входит ряд гражданских лиц аналогичных с вашей профессией. Скорее всего, вы их даже знаете. Эти учёные занимаются грабежом; шныряют по музеям, потрошат коллекции, вывозят библиотеки. Полномочия у них очень серьёзные. Понятно, что это не афишируется, но власти на местах в курсе, что они есть, так что грех не воспользоваться этим.

      Я даже предположить не мог, насколько я угадал. Пробегая глазами по бумагам, Дистергефт брался за платок. От волнения у него выступал пот на лбу, а пенсне предательски соскакивало. Когда предварительное ознакомление было завершено, я продолжил:

      – Обстановка такова, что очень скоро в Смоленске станут выпускать газетное издание. Как это будет обзываться: «Брехушка», «Обмани себя – продайся оккупантам» или как иначе – значения не имеет. Важно лишь то, что советские граждане оказались отрезаны от правильных средств массовой информации. Необходимо побороть страх, о котором вы, Петер Клаусович, упоминали. Поэтому мы начинаем операцию под названием «Редакция приносит свои извинения о недоставке газеты в срок». Советские люди должны знать, что их не оставили.

      Партию в два десятка газеты «Правда», спрятанную в потайной карман на спине пиджака, Петер повёз на почту, оседлав новый велосипед уже следующим днём. Только теперь перед въездом в Хиславичи он прятал его в лесу, пристёгивая специальным замком к дереву. Авдотья Никитична, получив газеты, подняла список подписчиков и разнесла «Правду» после работы по домам вместе с какими-то бланками из управы. К сожалению, подобное распространение прессы продолжения не получило. Кто-то испугался провокации, и большинство газет, оказавшихся в гетто, сами евреи