Весенняя коллекция детектива. Татьяна Полякова

на площадку и старательно, на все три замка, заперла дверь в тети-Верочкину квартиру.

      Может, и впрямь в Ростов уехать? Может, права Олимпиада? Станет она, Люсинда, жить дома, выйдет замуж, родит беленькую девочку, похожую на нее саму, а когда той исполнится шесть, отдаст ее в балет и «на музыку»!

      Не-ет, закричал кто-то внутри у Люсинды. Не-ет, ни за что!

      Никогда! Балет, музыка, а дальше что, как любила спрашивать Олимпиада?! Рынок, палатка и Ашот?! Только не это!

      И так Люсинде стало жалко свою дочечку, свою маленькую девочку, свою зайку, что от горя она даже всхлипнула.

      И накликала.

      Пока она утирала нос, соседская дверь открылась и показался Ашот – не к ночи будь помянут. Люба провожала его, и вид у нее был довольно сердитый – мало дал, что ли?

      – Далеко собралась? – с ходу спросил Ашот. – На ночь глядя?

      – А тебе-то что? – из-за его спины спросила Люба. – Идет девушка и пускай себе идет, и ты иди.

      – А ты не встревай, – ласково сказал Ашот Любе. Так ласково, что она попятилась. – Я тебе не за то деньги плачу, чтобы меня, как мальчишку, вокруг пальца!..

      – А ты меня лучше слушай, – огрызнулась Люба. – И приезжай почаще. А то что такое?! Пришел на пять минут, и, здрасти-пожалуйста, побег уже!

      – На сколько мог, на столько и пришел, – все так же ласково сказал Ашот, не отпуская взглядом Люсинду. – Хоть на пять, хоть на две, ты знай свое дело!

      Возмущенно бормоча, Люба закрыла свою дверь, и Люсинда моментально оказалась безо всякой поддержки.

      Нужно уходить очень быстро. Так быстро, чтобы он не успел ничего сказать. А то хуже будет.

      Люсинда ринулась вниз по лестнице, но у самой двери он ее перехватил. Он был небольшого роста, с покатыми плечами, но жилистый и довольно сильный.

      – Куда бежишь, слушай? – спросил он, и обезьянья волосатая лапка крепко сжала ее локоть. – Куда торопишься? Свидание у тебя?

      – В супермакрет, – сказала Люсинда. – Тете Верочке за тортом.

      – Ай, зачем обманываешь?! Нехорошо обманывать!

      – Да что мне тебя обманывать! Я правду говорю.

      Ашот прищурился. На лысине у него проступил пот, Люсинде было видно, как он блестит.

      – Садись, подвезу.

      – Да не, не надо, я сама!

      Она еще пыталась изобразить дурочку, как-то отвертеться, но уже было понятно, что на этот раз все плохо, гораздо хуже, чем обычно, потому что Ашот разозлен, разозлен всерьез, и Люба что-то там напортачила, а именно она всегда говорила ему про Люсинду – не трогай!

      – Садись, говорю, – настойчиво сказал Ашот и тяжело поглядел на нее. – Подвезу.

      На улице было совсем темно и ветрено, как бывает в марте, когда зима вот-вот сломается, вот-вот, еще немного, и весна победит, но пока еще не понятно до конца, кто кого, пока еще они борются, и то одна одолевает, то другая.

      Боком к подъезду, очень близко стояла какая-то большая машина, Люсинда не разглядела какая, да она и не понимала толком в машинах. Ашот всегда въезжал почти в подъезд – истинный хозяин жизни!

      – Давай-давай,